Вымершие люди: почему неандертальцы погибли, а мы — выжили

Все началось с двух крупных геологических событий, произошедших около 8 миллионов лет назад. Первым событием, случившимся 8,5 миллиона лет назад, было начало ограничения циркуляции воды из Атлантики в Средиземное море. В то время пролив между восточной оконечностью Средиземного моря и Индийским океаном был закрыт, поскольку Аравийское плато уже заняло свое место между Индией и Африкой. Атлантика соединялась со Средиземным морем в его западной оконечности через два канала, но поскольку Африка продолжала врываться в Европу, суша поднималась, и поток воды все больше сдерживался новыми барьерами. Ситуация становилась все хуже, части Средиземного моря превращались в соленые озера, поскольку больше воды испарялось, чем поступало для восполнения потери. Средиземное море начало становиться все более соленым около 5,96 миллиона лет назад. Этот процесс достиг своего пика после того, как около 5,59 миллиона лет назад вся связь с Атлантикой была разорвана. В период между 5,8 и 5,5 миллиона лет назад уровень моря достиг самой низкой отметки.

Вторым событием был период значительного подъема Тибетского нагорья около 8 миллионов лет назад. Он положил начало азиатским муссонам. Поскольку летнее тепло вызвало подъем теплых воздушных масс над плато, влажный воздух устремлялся из Индийского океана, чтобы заполнить эти пустоты, поднимался по склонам гор и выпадал в форме дождя. Сегодня благодаря этому юго-западному муссону Южная Азия получает основную часть летнего муссонного дождя, в то время как Северо-Восточная Африка остается засушливой.

Однако так было не всегда. Земля колеблется на своей орбите, и наклон ее оси изменяется с циклами от 19 до 23 тысяч лет, поэтому происходит смещение точки, в которой Земля получает наибольшее тепло от Солнца. Когда инсоляция достигала своего пика, Тибетский массив позволял ей запускать юго-западный муссон. Когда же инсоляция была минимальной, вероятно, для юго-западного муссона этого было недостаточно и зарождался юго-восточный муссон, приносивший дождь из Индийского океана в Северную Африку. Этот эффект усиливался за счет того, что Африка еще продолжала двигаться на север, в результате чего большая область субтропической Северной Африки оказалась в той зоне планеты, которая получала наибольшую летнюю инсоляцию.

В этот момент совпали два, казалось бы, независимых друг от друга события — закрытие Гибралтарского пролива и подъем Тибета. Вместе они вызвали неожиданное изменение климата. Около шести миллионов лет назад (точнее, 5,8 миллиона) Средиземное море достигло своей самой низкой отметки. Летние области низкого давления регулярно возникали над бывшим морем, усиливая юго-восточный муссон над Северо-Восточной Африкой. Как ни парадоксально, когда соленость воды достигла апогея, для Северо-Восточной Африки и земель, граничащих со Средиземным морем, была характерна большая влажность.

Последствия оказались наиболее ощутимыми вдоль побережья и на границе с землями Северо-Восточной Африки, а дожди становились менее интенсивными по мере движения на северо-запад от Индийского океана. Сегодня юго-западный муссон заставляет влажный воздух Индийского океана подниматься по Гималаям, где он выпадает в виде дождя. Эта вода затем спускается вниз по склонам, чтобы питать крупные реки и, наконец, попасть в Бенгальский залив через сложную сеть каналов, которые образуют дельту Ганга. Но что же произошло с муссонными дождями, которые выпадали в Центральной и Северо-Восточной Африке?

Эту область, большая часть которой сегодня покрыта песками Сахары, трудно представить во время муссона. Река Нил и озеро Чад в центре пустыни, где была обнаружена Тумай, — вот что осталось от муссонного апогея. На пике своего процветания Сахара всасывала воду в четыре огромных бассейна, которые создали массивные внутренние пресноводные моря. Эти озера затем перетекали на север и осушались в районе нынешнего восточного Средиземноморского бассейна, устремляясь гигантскими вертикальными потоками на дно соленого озера Киренаика. В общей сложности эти четыре озера осушали площадь в 6,2 миллиона квадратных километра, что примерно в одиннадцать раз превышает размер крупнейшей страны Европы — Франции.