«Вымпел» - диверсанты России

«Лишь много лет спустя, — напишет он позже, — я узнал, что записи в тетради, добытой на Кривой Косе старшиной Репиным, были расценены как свидетельство начавшейся в фашистской Германии работы по использованию в военных целях атомной энергии, тем более, что Гитлер уже грозил человечеству каким-то „сверхсекретным оружием“...

Словом, привезенная мною в Москву тетрадь оказалась для ученых важным документом. Журнал «Химия и жизнь» опубликовал отрывки из воспоминаний С. В. Кафтанова. Сергей Васильевич пишет, что эта тетрадь наряду с предупреждением Флерова побудила его и академика А. Ф. Иоффе обратиться в ГКО с письмом о необходимости создать научный центр по проблемам ядерного оружия».

Вот как, вдалеке от научных центров, на фронте, в бою было найдено очередное важное подтверждение мысли о необходимости создания собственного ядерного оружия.

Остается лишь добавить, что наш разведчик в Лондоне Барковский передал ценный материал: секретные научные разработки западных ученых по атомной программе. После ознакомления с ними специалисты сделали неутешительный вывод: западная наука продвинулась достаточно далеко по пути создания ядерного оружия.

К счастью, это понял и Сталин. И поэтому начало 1943 года ознаменовано выходом правительственного постановления об организации работ по использованию атомной энергии в военных целях, а вскоре и созданием специальной лаборатории Академии наук СССР.

Возглавил эту лабораторию в ту пору мало кому известный молодой ученый Курчатов. От Политбюро атомным проектом руководил вначале Молотов, потом Берия. В НКВД был создан отдел «С», который занимался координацией деятельности разведорганов страны по «проблеме № 1».

Разведка всячески помогала нашим ученым в работе над атомным проектом. Сегодня известны письма Курчатова в Совет народных комиссаров.

«Теперь мы имеем важные ориентиры для последующего научного исследования, — сообщал ученый, — они дают возможность решения всей проблемы в значительно более короткий срок...»

Тут, как говорится, ни убавить, ни прибавить.

Павел Судоплатов, возглавлявший отдел «С», называет цифры: наши агенты в Англии и США добыли 286 секретных научных документов и публикаций. Сам Курчатов «в марте-апреле 1943 года... назвал 7 наиболее важных научных центров и 26 специалистов в США, получение информации от которых имело огромное значение.

С точки зрения деятельности разведки, это означало оперативную разработку американских ученых в качестве источников важной информации».

Что это за источники? Это были ученые лаборатории в Лос-Аламосе и Беркли, завода в Окридже. Среди них мировые имена, величайшие физики современности — Эйнштейн, Оппенгеймер, Ферми, Сцилард.

Хочу оговориться сразу, и шеф нашей научно-технической разведки Квасников, и начальник отдела «С» Судоплатов в своих воспоминаниях в единый голос заявляют: ученых, в той или иной мере связанных с советской разведкой, нашими агентами назвать нельзя.

Скорее всего, это было глубокое осознание ответственности перед народами Земли, желание противостоять фашизму, осознание опасности сосредоточения сверхмощного оружия в одних руках.

Иное дело родственники и ближайшее окружение ученых. Так, наши разведчики знали, что жена Оппенгеймера Кэтрин увлечена коммунистическими идеями, симпатизирует Советскому Союзу, борющемуся с фашизмом. Хейфец знакомит известную советскую разведчицу Елизавету Зарубину с Кэтрин.

Надо сказать, что Зарубина была незаурядной личностью. Обаятельная женщина, умна, красива, прекрасно образованна, владела несколькими языками, среди которых — английский, немецкий, французский. К тому же она опытный разведчик-нелегал, начинала службу в ВЧКа еще вместе с Дзержинским, работала в странах Западной Европы. Ко времени подключения Зарубиной к «атомному проекту» за ее плечами была «разработка» и вербовка ценнейшего агента — гестаповца Лемана.

Зарубина быстро сходится с Кэтрин. Вскоре Оппенгеймер делится информацией с учеными антифашистских взглядов, бежавшими от преследования нацистов.

Это лишь один пример успешной работы советской разведки.

Разумеется, нельзя не вспомнить Лону и Мориса Коэнов, наших бессменных курьеров. Именно Лона передала важнейшие документы по конструкции атомной бомбы.

Коэны и после войны долгое время работали за рубежом, в Лондоне, бок о бок с резидентом КГБ Конаном Молодым. Вместе с ним были арестованы, брошены за решетку. Через шесть лет их обменяют, и они останутся жить в Москве.

Активно помогали Советскому Союзу в «разработке атомного проекта» супруги Юлиус и Этель Розенберги, русский физик, в 30-е годы покинувший СССР Георгий Гамов, ученый-ядерщик Елизавета Мейтнер, бежавшая из фашистской Германии.

Кстати, именно Мейтнер уговорила Нильса Бора поделиться атомными секретами с антифашистами.

Ныне раскрыта секретная записка Л. Берии к Сталину, датированная ноябрем 1945 года. В ней шеф советских спецслужб сообщает: «Известный физик, профессор Нильс Бор, имевший отношение к работам по созданию атомной бомбы, вернулся из США в Данию и приступил к работам в своем Институте теоретической физики в Копенгагене.