Вынужденная мера

Стажер виновато взглянул на меня и поспешно вышел. Видимо, работа в неотложке не идет на пользу. Ребята слишком расхлябанны. Чтобы установить гематокритное число, нужно не больше одного кубика крови. Достаточно проколоть палец.

– Меня зовут Джон Берри, – сообщил я другому стажеру. – Патологоанатом из Линкольновской.

– Да, сэр.

– Не надо записывать.

– Да, сэр, – он отложил блокнот.

– Я не ложусь в больницу, так что не нужно оформлять никаких бумаг.

– Сэр, на вас напали грабители…

– А вот и нет. Я споткнулся и упал. По собственной глупости.

– Сэр, характер увечий показывает…

– Мне плевать, если характер увечий отличается от описанного в учебниках. Я сообщил вам, что случилось, и дело с концом.

– Сэр…

– Не надо спорить, – отрезал я.

На белом халате стажера запеклись капельки крови. Надо полагать, моей.

– На лацкане нет таблички с именем, – заметил я.

– Так точно.

– Лучше бы нацепили. Мы, больные, не любим общаться незнамо, с кем.

Стажер глубоко вздохнул.

– Сэр, я – студент четвертого курса.

– О, боже.

– Сэр…

– Послушай, сынок, лучше тебе сразу кое-что уразуметь, – сказал я, радуясь тому, что впал в ярость: ведь она давала мне силы. – Может, тебе и интересно провести месяц стажировки в неотложке, но для меня все происходящее – далеко не забава. Позови доктора Хэммонда.

– Кого, сэр?

– Доктора Хэммонда, старшего ординатора.

– Хорошо, сэр.

Стажер пошел прочь, а я подумал, что, вероятно, был чересчур суров с ним. В конце концов, он только учился. И, похоже, был славным малым.

– Кстати, это вы накладывали швы? – спросил я.

– Да, – после долгого неловкого молчания ответил он.

– Хорошая работа.

Стажер улыбнулся.

– Спасибо, сэр.

– Перестаньте «сэрить». Вы осмотрели рану, прежде чем зашить ее?

– Да, с… Да.

– Какое у вас впечатление?

– Разрез удивительно ровный. Мне показалось, что он сделан бритвой.

Я усмехнулся.

– А может, скальпелем?

– Простите?

– По-моему, вам предстоит довольно интересная ночь, – ответил я. – Позовите Хэммонда.

Когда я остался один, боль снова взяла меня в оборот, вытеснив все мысли. Особенно сильно болел желудок, как будто я проглотил шар для игры в кегли. Я перевернулся на бок. Стало полегче. А вскоре появился Хэммонд в сопровождении вышеупомянутого студента четвертого курса.

– Привет, Джон, – сказал он.

– Привет, Нортон, как делишки?

– Я не видел, как тебя привезли, иначе…

– Неважно. Твои ребята прекрасно справились.

– Что с тобой стряслось?

– Несчастный случай.

– Тебе ещё повезло, – рассудил Нортон, осмотрев рану. – Порез неглубокий. Кровь хлестала струей, хотя по гематокритному числу этого не скажешь.

– У меня большая селезенка.

– Возможно. Как ты себя чувствуешь?

– Погано.

– Голова болит?

– Уже не так сильно.

– Тошнота? Сонливость?

– Да брось ты, Нортон.

– Лежи спокойно. – Он достал маленький фонарик и осмотрел мои зрачки, потом взял офтальмоскоп и проверил глазное дно, после чего занялся руками и ногами, дабы убедиться, что они не утратили чувствительность.

– Видишь, – сказал я. – Все в порядке.

– Возможно, у тебя гематома.

– Черта с два.

– Я хочу, чтобы ты остался на сутки. Понаблюдаем.

– Не получится. – Я сел на постели и поморщился от боли в желудке. – Помоги мне встать.

– Боюсь, что твоя одежда…

– Искромсана в клочья? Я знаю. Раздобудь мне белый халат.

– Белый халат? Это ещё зачем?

– Я хочу быть на ногах, когда привезут остальных.

– Каких ещё остальных?

– Потерпи немного, – ответил я.

Студент спросил, какой у меня размер, и отправился за халатом, но Хэммонд удержал его.

– Минутку. – Он повернулся ко мне. – Халат ты получишь, но при одном условии.

– Господи, Нортон, нет у меня никакой гематомы, разве что субдуральная, а она может проявиться и через несколько недель или месяцев.

– А может, эпидуральная.

– На снимках черепа не видно ни одной трещины.

Эпидуральная гематома образуется внутри черепной коробки при разрыве артерии вследствие пролома кости. Такое кровоизлияние увеличивает давление на мозг и может привести к смерти.

– Ты сам сказал, что рентгенолог ещё не видел их.

– Боже мой, Нортон, я же не восьмидесятилетняя старуха…

– Я дам тебе белый халат, если ты пообещаешь остаться тут до утра.

– Но не оформляй госпитализацию.

– Ладно, проведешь ночь в неотложке.

Я нахмурился. Похоже, выхода не было.

– Хорошо, я остаюсь.

Студент пошел за халатом. Хэммонд покачал головой.

– Кто это тебя отделал?

– Потерпи, скоро увидишь.

– А ты изрядно настращал стажеров.

– Я не хотел, но они малость расслабились.

– В рентгеновском сегодня дежурит Харрисон, – сказал Хэммонд. – Тот ещё коновал.

– Думаешь, меня это волнует?

Студент принес халат, и я оделся. Это было странное чувство: я уже много лет не облачался в белое. А ведь когда-то я даже гордился своей униформой. Теперь же ткань показалась мне жесткой, и я чувствовал себя неловко.

Кто-то разыскал мои мокрые окровавленные башмаки. Протерев их, я обулся. Я устал и совсем ослаб, но не мог позволить себе отдохнуть. Надо было покончить с этим делом уже сегодня ночью. Да, непременно.

Я выпил кофе и съел бутерброд, безвкусный, как бумага. Но подкрепиться было необходимо. Все это время Хэммонд оставался со мной.