Вынужденная оборона

Плохо закрытая дверь уступила толчку нетерпеливой ножки. Появилась Бэль, держа в каждой руке по свертку и охапку бессмертников.

Ноэль даже не дал ей времени войти в комнату.

— Клейна обвиняют в убийстве Вейля! — бросил он.

В его устах слова эти смахивали на истинный крик отчаяния. И на упрек.

Бэль бросила свертки, мягко упавшие в кресло, положила цветы на стол, расстегнула перчатки. Ее взгляд переходил с одного приятеля на другого.

— Почему? — спросила она, наконец.

— Потому что он забрал свою «Богородицу с чертополохом», — ответил Ноэль. — Ну, полиция и думает, что….

Бэль прервала его и повернулась к Клейну:

— У вас есть алиби? — спросила она с обычным своим здравым смыслом.

И ее спокойный, сдержанный голос словно лишил сцену драматического характера.

— Нет, — ответил Клейн. — Я был у себя дома, один. К тому же, камердинер Вейля рассказал полиции о сцене, свидетелем которой он оказался накануне убийства. Это когда он видел, как я угрожаю его хозяину пресс-папье.

Бэль, нахмурив брови, размышляла.

— На основе таких предположений, основанных лишь на вероятности, вас осудить не могут… Полицейские нашли украденную картину?

— Нет, и не думаю, что найдут…

— Тогда они ничего против вас поделать не могут. Говорят, что Абдон Шамбр, секретарь Иуды…

Ноэль вздрогнул: Бэль сказала не «Вейль», а «Иуда».

— …якобы украл фаянсовые статуэтки Минг. Что доказывает, что он не украл вдобавок и вашу «Богородицу»? В любом случае, если вы станете отрицать все, все будет поставлено под сомнение в вашу пользу.

Но Клейн встал, устремив взгляд на дверь.

— Слушай! — сказал он, инстинктивно обращаясь к Ноэлю.

Лестница вновь задрожала под чьими-то шагами. Тяжелыми, властными шагами. Размеренными шагами человека, которому спешить некуда, который знает цену времени и усилиям. Сомнений быть не могло: это были шаги комиссара Марии.

Бэль еще в этом сомневалась, потому что слышала их раньше только раз. Она бросила быстрый взгляд на Клейна и на Ноэля и по одному лишь их виду поняла, чьи это шаги.

— Отрицайте все! — повторила она тихим настойчивым голосом.

Клейн машинально кивнул.

Комиссар добрался до площадки. Хотя он и видел Бэль, Ноэля и Клейна, повернувшихся в его сторону, поднял кулак в перчатке и постучал в дверь. Ему не ответили. Он постучал снова.

Ноэль почувствовал, как рука Бэль подталкивает его вперед.

— Входите, комиссар, — сказал он, потянув дверь на себя.

Толстяк вытер ноги о половик.

— Добрый вечер, месье Мартэн, — произнес он, осторожно входя в комнату со шляпой в руке. — Добрый вечер, мадам Мартэн. Семи еще не пробило, не правда ли?

Элегантная манера, чтобы дать понять: «Я пришел несколько поздно, но, заметьте, не позже запретного часа, предусмотренного законом».

Он повернулся к Клейну и радушие исчезло в его голосе:

— Добрый вечер, Клейн. Я вас искал.

— За… зачем? — пролепетал Клейн.

Комиссар положил шляпу на ручку кресла и принялся невозмутимо стягивать перчатки.

— Извиняюсь за вторжение, мадам Мартэн, но я обязан выполнить неприятную обязанность…

— В самом деле? — спросила Бэль. — Какую же?

Умышленно или нет, но тон ее был слегка враждебным.

— Мы дважды обыскали мастерскую месье Клейна в надежде найти картину, написанную им и, по всем признакам, украденную у месье Вейля в вечер его убийства. Поскольку поиски эти не увенчались успехом, мне остается лишь одно: обыскать самого месье Клейна…

— Не столь же вы глупы, чтобы подозревать его в убийстве, или считать, что он способен прятать на себе картину размером метр на метр пятьдесят?

Комиссар ничуть не обиделся. Он ответил лишь на первую часть вопроса:

— Ведь он ненавидел убитого, не так ли?

— Ну и что? У Вейля было много других врагов. Один из них прекрасно мог утащить «Богородицу с чертополохом», чтобы сбить полицию со следа…

— Возможно. Тем не менее, месье Клейн угрожал жертве накануне убийства. К тому же, некоторые воспоминания, связанные с написанием исчезнувшей картины, делают ее вдвойне ценной для него.

— Если бы месье Клейн хотел убить Вейля, он сделал бы это накануне, в приступе раздражения… Убийство всегда совершают либо в припадке гнева, либо по расчету. Того, от кого можно избавиться ударом кулака, не убивают…

— Если только не боишься, что он может подать на вас в суд!

— Бросьте! Допустим на секунду, как вы предполагаете, что месье Клейн захотел забрать обратно свое произведение. Зачем же ему обрекать на вечное молчание человека, близкие которого все равно, рано или поздно, подали бы на него жалобу?..

Ноэль испытал чувство, близкое к потрясению. Бэль так пылко защищает Клейна, что явно уверена в его невиновности. А это означает, что она подозревает кого-то другого.

Кого-то другого… Боже, да это же все объясняет: холодность Бэль, молчание Бэль, отвращение Бэль и вид, с которым она глядела на него, одновременно пристально и напуганно, когда думала, что он за ней не наблюдает….

Комиссар, наверное, ни разу в жизни так долго ни с кем не спорил, тем более с женщиной. Он подошел к Клейну, приказал ему поднять руки вверх и принялся ловко ощупывать его одежду.