Вынужденная оборона

«…Доктор Матёс, судебно-медицинский эксперт, смог, со своей стороны…»

В любом повествовании некоторые пробелы поражают нас лишь запоздало. Ноэль, предостереженный подсознанием, вернулся к началу статьи, попал на абзац, где сообщалось, что камердинер жертвы, Леон Тоэн, войдя в кабинет, раздвинул шторы и распахнул ставни. Как же он мог это сделать, если ночью лунный свет потоком вливался в окно?

В этом заключалась еще одна загадка, вероятно связанная с кражей «особого рода».

«…Доктор Матёс, судебно-медицинский эксперт, смог, со своей стороны, установить приблизительное время совершения преступления. Если судить по степени трупного окоченения, убийство было совершено между девятью и одиннадцатью часами вечера. Кстати, доктор Матёс оставил за собой право дополнить заключение после вскрытия, поскольку состояние желудка и степень пищеварения должны позволить ему произвести целую серию клинических наблюдений…»

Далее репортер «Кометы» порадовался тому, что дело поручено таким опытным ищейкам, как следователь Понс и комиссар Мария, и закончил сдержанными соболезнованиями в адрес мадам Вейль и ее падчерицы Джоан.

С одной стороны была полиция с ее современными средствами расследования. С другой — он, Ноэль Мартэн, интеллигент, человек слабый, мало приспособленный к борьбе, но которого, по счастью, ничто не связывало с этой драмой… Но, вступив в дуэль, сможет ли он оказаться столь же находчивым и отпарировать нападки полиции?

До сих пор он мало думал о Бэль. Образ ее внезапно завладел его умом. Какого будет их взаимное отношение друг к другу, когда они вновь встретятся?

Попытается ли она скрывать? Пойдет ли на искреннее объяснение? Нет, это невозможно, он слишком хорошо ее знает.

К тому же… Узнала ли она его в парке «музея Вейля»? Или, убегая, стремилась лишь избежать несвоевременного пришельца, спасти свою репутацию?

Теперь, наверное, она уже купила газеты и в курсе преступления.

Подозревает ли она, что преступление это совершил ее собственный муж, или думает лишь о том, как бы получше, на цыпочках, вернуться в супружескую жизнь, скрыть от мужа эту интрижку, у которой отныне нет завтрашнего дня?

Ноэль был настолько погружен в раздумья, что не услышал как открылась дверь ресторана и к его столику приблизились легкие шаги.

Ощущение чьего-то совсем близкого присутствия заставило его поднять голову.

— Добрый день! — произнес женский голос.

— Ах, добрый день, «док», — ответил Ноэль.

Его улыбка, которую он не успел подготовить, походила на жалкую гримасу.

Глава 5

У Рэнэ д’Юмэн,[4] которую друзья охотно называли «доктором» потому, что она руководила институтом красоты, были темно-каштановые волосы, частично высветленные обесцвечивающими средствами, темные, испытующие глаза, тонкая талия. Руки отличались быстрыми и точными жестами. В строгий стиль одежды обычно вкрадывалась некоторая небрежность.

— Рады меня видеть?

И обволокла Ноэля таким взглядом, шарм которого был неоднократно испытан, взглядом, который отнюдь нельзя было назвать вызывающим, но придававшим ей такой вид, будто она ждала от своих собеседников чего-то неожиданного и чудесного. Ноэль говорил, что это вид «постоянного нахождения в полнейшем распоряжении».

— А вы? По-прежнему тайно влюблены в меня?

Он немного ее побаивался, а потому отказывался принимать всерьез и предпочитал относиться к ней, как к капризной девчонке, речи которой не затрагивают ни ум, ни сердце.

Она ответила очень серьезным тоном:

— А вы сомневались? Неужели вы думаете, что если бы я не испытывала к Бэль дружеские чувства, то упустила бы такой шанс?

Так вечно начинались все их беседы, и Ноэлю требовалось много дипломатии, чтобы направлять их на менее жгучие темы.

Рэнэ уже перескочила на другое:

— К вам шла. Бэль попросила зайти за ней около половины третьего, собирались сегодня по магазинам побегать.

Это буквально сбило его с толку! Со вчерашнего вечера Ноэль делал бесконечные, невероятные, но бесплодные усилия вновь адаптироваться к текущей жизни, естественно реагировать на любые, самые незначительные, повседневные происшествия.

— В таком случае, — пробормотал он, — боюсь как бы вам не пришлось поменять планы: вчера вечером Бэль вызвали к матери — очень ей плохо.

— Ах, неужели?..

У Рэнэ была своеобразная, в высшей степени раздражающая манера все ставить под сомнение, как бы невзначай, едва уловимыми модуляциями голоса и совершенно невинными замечаниями. Ноэль, сам испытавший ощущение, что повторяет жалкую отговорку, почувствовал, что краснеет.