Вынужденный альянс. Советско-балтийские отношения и международный кризис 1939–1940. Сборник документов

В этой ситуации президент Литвы А. Сметона предпочел ориентироваться на Германию. О настроениях литовского президента свидетельствуют слова, сказанные им во время беседы с британским посланником в Каунасе Т. Престоном: «Гитлер будет уважать частную собственность, если он войдет маршем в Литву. Советский Союз, напротив, конфискует собственность и откроет в сельской местности колхозы… Что мы в этих условиях можем сделать, кроме как вручить наши судьбы Германии?»[82]. В феврале 1940 г. начальник Департамента госбезопасности МВД Литвы А. Повилайтис совершил поездку в Берлин, где в ходе встреч с высокопоставленными представителями РСХА по заданию А. Сметоны зондировал вопрос о возможности установления германского протектората над Литвой[83]. Стоит отметить, что этот зондаж осуществлялся не по дипломатическим каналам, так как большинство членов литовского кабинета министров не разделяло прогерманских симпатий президента[84]. Действия Сметоны были чрезвычайно рискованными; благодаря наличию агента советской разведки в руководстве литовского Департамента госбезопасности, информация о визите Повилайтиса в Берлин очень скоро стала известна Москве[85].

К марту-апрелю 1940 г. действия Германии вызывали у Кремля все большие опасения. Охлаждение советско-германских отношений^ частности, отмечалось на состоявшемся 6 апреля совещании посланников стран Балтии: «Представляя взаимную информацию о наблюдениях за отношениями Советского Союза и Германии, единодушно высказывались, что по заключении мира [между] Финляндией и Советским Союзом в отношениях наступила известная сдержанность со стороны Советского Союза» (док. № 85).

Возможно, советское руководство в создавшейся ситуации и не стало бы предпринимать чрезвычайных мер в отношении стран Балтии, однако вскоре Германия начала наступление на Западе. Стремительные успехи германских войск стали неприятным сюрпризом для Кремля. «Быстрое наступление Германии, не считающейся с международным правом и договорами, разрушающей по пути все, мешающее достижению целей, и неожиданно большие успехи на полях войны вызывают глубокие раздумья не только в дипломатическом корпусе, но также, насколько заметно, повлияли на настроение правительства и общества Советского Союза», – констатировал 23 мая 1940 г. латвийский посланник в Москве (док.№ 97).

Советское руководство уделяло прибалтийскому «плацдарму» все большее внимание. Ф. Коциньш сообщал в МИД Латвии: «Советский Союз внимательно следит за политическими настроениями в Балтийских государствах, чтобы не произошел перелом в отношении к Советскому Союзу, особенно сейчас, когда перевес Германии заметней день ото дня. Что в Литве наблюдаются известные признаки, это вовсе не большая тайна. Несколько двусмысленно дал понять литовский посланник Наткявичюс, что положение Литвы особенное, – ей нужно ориентироваться как на Германию, так и на Советский Союз» (док. № 100).

19 мая 1940 г. у советского руководства еще сохранялись надежды на то, что «французская армия не сказала своего последнего слова» (док. № 95). Однако буквально несколько дней спустя германские войска, сломив сопротивление французских и британских войск, вышли к Ла-Маншу. Литовский военный атташе в Германии Казне Гринюс вспоминал: «Когда пришли первые сведения о возможной капитуляции Франции, полк. Скорняков [помощник по авиации военного атташе при полпредстве СССР в Германии, резидент военной разведки] как раз был у меня, в Посольстве. Услышав новость, он встал как истукан. Он ушел, ничего не сказав, забыл даже фуражку…» [86].

После победы Германии на Западе в Кремле сочли, что проблему прибалтийского «плацдарма» надо решать как можно скорее – до того, как руки у Берлина окажутся развязанными. 25 мая 1940 г. нарком иностранных дел В.М. Молотов сделал послу Литвы в Москве неожиданно резкое заявление в связи с исчезновением военнослужащих из дислоцировавшихся в республике советских военных частей[87]. В течение следующих нескольких недель советская сторона непрерывно наращивала дипломатическое давление на литовское руководство (док. № 103). Показательно, что к Латвии и Эстонии претензий у советского руководства не возникало; состоявшийся 2–9 июня 1940 г. визит в Москву латвийской военной делегации во главе с военным министром, главнокомандующим латвийской армией К. Беркисом не был омрачен какими-либо советскими демаршами (док. № 105,106,107).