Вынужденный брак (СИ)

Как будто он не пытался! Чтобы каждый раз наталкиваться на стену неприятия. Не успели в дом войти, она тут же сбежала и опять заперлась. Марк понимал, что сам виноват, не надо было... Черт. Надо что-то решить. Завтра. Может быть.

Сейчас просто дико хотелось выпить.

И не в кухне! Не в кухне, бл***...

Он завалился на диван в дальнем закутке своей бесконечной гостиной. Лежал, смотрел в ночь за стеклянной стеной и накачивался виски. А Малинин все пел и пел из динамика:

А Бог молчит. За тяжкий грех,

За то, что в Боге усомнились,

Он наказал любовью всех,

Чтоб в муках верить научились.*

И от этих слов в душе у Марка что-то рвалось, захлестывая его странными чувствами.

Что это? Что это с ним? Почему так больно, бл***?

Он не знал. Наверное, виски.

***

Тихонько пройдя привычным маршрутом в кухню, Лиза не нашла там Марка, хотя в последнее время, они там постоянно встречались по вечерам. Ушел? Ей было жаль, что не удалось поговорить. Думала вернуться к себе, и вдруг услышала непонятный тихий шум.

Прислушалась, музыка? Очень тихо. Но это было так странно, она впервые слышала в доме Марка музыку. Неслышно ступая, пошла на звук.

Она увидела его. Мужчина лежал на диване, рука с бокалом свешивалась на пол. Там в бокале было еще прилично, а вот в бутылке уже на донышке. И музыка. Она поверить не могла.

Марк ЭТО слушает???

Не может быть, наверное, просто спит. Надо разбудить, а то еще во сне станет плохо.

И тут он поднял руку и медленно отхлебнул из бокала.

Лиза зажала рот рукой и постаралась незаметно исчезнуть.

Примечание:

* - имеется в виду песня Александра Малинина «Мольба» на стихи Николая Николаевича Зиновьева:

Где взять мне силы разлюбить

И никогда уж не влюбляться,

Объятья наши разлепить,

Окаменевшими расстаться?

О, как вернуться не успеть,

О, как прощенья не увидеть,

То, нестерпимое, стерпеть,

Простить и не возненавидеть?

А Бог молчит. За тяжкий грех,

За то, что в Боге усомнились,

Он наказал любовью всех,

Чтоб в муках верить научились.

Я был блажен, я был жесток

В своих желаниях ревнивых,

Чтоб хоть на родинку еще

Была ты менее красивой.

Но ты божественна была,

До исступленья совершенна.

Надежду только обожгла.

И вот молюсь самозабвенно.

А Бог молчит. За тяжкий грех,

За то, что в Боге усомнились,

Он наказал любовью всех,

Чтоб в муках верить научились.

Раскоролевить, развенчать,

Расцеловать по полустанкам

Разоблачить, раздеть, разъять

Я красоту твою пытался.

Пусть крест мой вечный - тень её

Меня преследует до тленья.

О, дай мне ночью воронье

Пусть исклюет мои сомненья.

А Бог молчит. За тяжкий грех,

За то, что в Боге усомнились,

Он наказал любовью всех,

Чтоб в муках верить научились.

Глава 49

Но незамеченно не получилось.

Она даже не поняла, когда как он умудрился её настичь и обогнать, и почему она шагов не слышала.

Но Марк уже перегораживал дорогу и смотрел на нее исподлобья. Совсем как тогда. И ей точно так же как и тогда, вдруг стало страшно.

Что не выдержит его взгляда, потому что он своим взглядом что-то с ней делает.

А в голове вертелось - он выпил. Нельзя бежать. Нельзя бежать. Нельзя. А с предательским телом что-то странное творилось. Оно панически хотело сбежать и вместе с тем стало как будто ватным.

- Я... услышала, - проговорила она сглотнув.

Мужчина шумно выдохнул и еле заметно придвинулся ближе.

Нельзя бежать! Ей казалось, он только и ждет, чтобы она побежала, чтобы поймать её. Крупный хищник!

Лиза приложила руку к горлу и проговорила, стараясь успокоиться:

- Кхммм... Я услышала звук и... Пришла на звук. А тут ты. И...

Вот, она кажется, нашла!

- Лежа пить опасно.

А он склонил голову на бок, слушая её, и прищурился. Будто не слышал, что она говорит, а разглядывал, привычным жестом поднося кулак ко рту. Кожа на лбу морщилась.

Чееееерт! Он опять становился похожим на льва!

И вдруг проговорил:

- Нет, я не сплю.

Тон... резковат. Её как будто тряхнуло изнутри, а по шее мурашки побежали. Лиза неосознанным жестом потянулась пальцами по шее провести, а он прикипел взглядом и подался к ней. Черт... Они же с ним тут совершенно одни! Мысль прошила, потянув за собой еще множество других мыслей о том, о чем она запрещала себе думать.