Выпавшие из времени

- Смотри, Корнеевич, а ведь он уверен, что угодил в дом хи-хи! Видишь, уже обдумывает, как будет прорываться отсюда! - потом перестал смеяться и обратился к Обрубкову. - Ты не спеши, Тимофеевич, боевые действия открывать, мы ведь еще не все сказали. А то наворотишь тут дел, с твоей-то силищей! Корнеевич, лучше сам ему объясняй, а то я опять что-то не то ляпнул.

- Да сиди уже! - махнул на него рукой Архангельский. - Или, лучше сходи, приготовь на всех чай, да печенье не забудь.

Миша шутовски козырнул, по-американски приложив руку к непокрытой голове, и вышел, а Игнат Корнеевич удрученно пожал плечами и сказал:

- Серьезный ведь человек, ученый, а ведет себя... Но, с другой стороны, умница, каких мало. Впрочем, у нас тут все товар штучный, к каждому свой подход. Да ты и сам убедишься, когда познакомишься с людьми. Тебя мы командиром планируем поставить. - Архангельский говорил так, будто майор уже состоит у него в штате.

- Погоди, погоди, - остановил его Обрубков. - Лучше объясни, что он тут насчет колдунов и ведьм плел?

- По форме - полную ерунду, а по сути - правду, - серьезно сказал Игнат Корнеевич. - Объясняю. Думаешь, с кем ты воевал в ту ночь?

- Как с кем? С вооруженными бандитами, - растерялся майор.

- Обыкновенными бандитами? - хитро посмотрел на него Архангельский.

- А какими же еще? - насупился Обрубков.

- Тогда чем ты объяснишь, что десяток подготовленных офицеров-спецназовцев улеглись спать во дворе, не сделав ни единого выстрела?

- Так говорили же, что газ какой-то пустили... - неуверенно предположил майор.

- Мимо! - отрицательно покачал головой Иван Корнеевич. - Не было там никакой газовой атаки. К тому же ты сам был там, и тоже без противогаза. Зато эксперты-психологи зафиксировали у всех пострадавших состояние транса, вызванное мощным гипнотическим воздействием. Тебе это ни о чем не говорит?

Обрубков молчал, предоставив инициативу собеседнику. Архангельский понял это и продолжил:

- Нет, Тимофеевич, не простые это были бандиты, а мутанты. Мы их между собой называем колдунами, так проще. Это индивидуумы с гипертрофированной способностью ментального воздействия на других людей. Твои бандюги были очень сильными телепатами, к тому же их было пятеро...

- А почему они меня не смогли уложить? - перебил его Обрубков.

- Вот мы и подошли к главному! - торжественно сказал Игнат Корнеевич. - С тобой им крупно не повезло, потому что ты относишься к тем редким людям, на которых не действует их внушение.

- Прямо таким уж редким... - усомнился майор.

- Можешь не сомневаться, - заверил его Архангельский. - Ты даже не можешь себе представить, насколько редкими. Скажу только, что за четыре года, как создано наше подразделение, мы по всей стране наскребли всего пятнадцать человек с такими качествами. По разным причинам половина отсеялась и для работы у нас подошли только семь. Ты - восьмой.

- Отсеялись - значит, отказались? - спросил майор.

- Вовсе нет. Просто нам не нужны инвалиды, преступники и алкоголики.

Конечно, Обрубкову было приятно услышать слова о собственной исключительности. Но он был слишком опытным и видавшим виды человеком, чтобы только на этом основании вот так взять и поменять весь ход своей жизни. Поэтому следующий вопрос возник сам собой:

- А что будет, если я откажусь? Меня никогда не выпустят отсюда?

- Да кто тебя будет держать? - равнодушно пожал плечами Игнат Корнеевич. - Болтай потом сколько угодно, все равно никто не поверит. А ты человек здравомыслящий, сам не захочешь, чтобы над тобой смеялись.

Майор понял, что собеседник, этот змей-искуситель, прав. А Архангельский заметил перелом в его настроении и, развивая успех, принялся рассказывать о делении мутантов на чистых и нечистых, черных и белых магов, знахарок и зловредных ведьм.

- Если мутант живет тихо и никому не вредит, мы его не трогаем, - говорил он. - Но, как только они начинают пакостить людям или государству, следует первое предупреждение. Второго уже не бывает. Ну, а так как их не удержит никакая тюрьма, выход остается один...

- Без суда?

Вошедший в комнату с чайником в одной руке и подносом с чашками в другой Миша услышал последние фразы их разговора и сказал:

- Какой суд? Ведь мы - святейшая инквизиция!

- Миша... - попытался урезонить его Игнат Корнеевич, но тот не унимался.

- А что - Миша? Разве я не прав? Мы сами себе и оперативники, и следователи, и судьи, и адвокаты. А если бы ты, Тимофеевич, увидел хоть раз, что эти монстры вытворяют, то сам бы приговор в исполнение привел без всяких соплей!

Именно эти слова Миши выбили первый кирпич из незыблемой позиции Обрубкова. Он сразу припомнил несколько последних случаев, когда они с напарником брали с поличным самых отмороженных бандитов, а через день такие же отмороженные адвокаты добивались их освобождения на том лишь основании, что неправильно была оформлена какая-то бумажка. Поэтому-то майор всегда старался спровоцировать бандюков на сопротивление, чтобы как следует измордовать их при задержании. Хоть какое-то наказание. Если же Миша говорит правду... Майор вопросительно посмотрел на Архангельского.