Выпавшие из времени

- Захар Фомич, - обратился Жуковский к своему спутнику, - ты бы поговорил с Игнатом Корнеевичем где-нибудь в другом месте, а то у нас с господином штабс-капитаном разговор долгий будет. А он, по-моему, не захочет, чтобы нашу беседу слушал кто-то третий.

- Хорошо, - согласно кивнул Захар, и поднялся с дивана. Архангельский послушно последовал за ним.

- Ну что, Григорий Степанович, приступим? - предложил Жуковский, усаживаясь за стол напротив штабс-капитана.

Разговор у них получился долгим и содержательным. Под конец Сергей устал от постоянного напряжения, потому что, стоило ему ослабить внимание, как Корж тут же пытался оказать сопротивление. Дело было не только в ментальной мощи, хоть и ее нельзя было сбрасывать со счетов. Слишком глубоко засели в сознании бывшего полицейского офицера те установки, которые он в течение всей своей жизни вбивал себе в голову. Копнув глубже, Жуковский, к своему удивлению, понял, что эти установки проникли даже в подсознание, а это уже навсегда.

И все-таки к концу беседы Сергей сломил сопротивление Коржа. Теперь тот не представлял опасности, чего и добивался Жуковский. В его намерения не входило уничтожение налаженной организации, которая занималась поисками и уничтожением мутантов, выбравших путь зла. Кто-то должен был заниматься этим. А лучшей кандидатуры на пост ее руководителя, чем бывший штабс-капитан, занимающийся этим второе столетие, все равно не было. Вот только как отнесется к этому Захар? Согласится ли он отпустить без наказания человека, повинного в смерти генерала Романова?

Но сейчас выяснять это было некогда. Время шло, а он еще не приступал к выполнению основной задачи. Убедившись, что теперь Ковригина можно оставить без присмотра, он спросил:

- Скажите, у вас есть связь с руководителем лаборатории с четвертого уровня?

Ковригин кивнул.

- Вы можете пригласить его к себе?

- Я могу только вызвать его наверх. С четвертым уровнем нет прямого сообщения. Но для этого нужно вернуться в мой кабинет, на третий уровень.

- Так пойдемте! - широким жестом пригласил Жуковский. - Скажете, что к нему приехал помощник премьер-министра.

Наверх они поднялись вдвоем с Захаром, взяв у Ковригина магнитную карточку, а ему и Архангельскому велели дожидаться внизу. Чеботарева долго ждать не пришлось. На Жуковского и Захара он не обратил внимания, а сразу закрутил головой, явно ожидая увидеть в фойе кого-то другого.

- Здравствуйте, Геннадий Николаевич! - Жуковский не стал тратить время и сразу подошел к нему.

Чеботарев бросил на него удивленный взгляд, но Сергей тут же "успокоил" его и предложил:

- Давайте спустимся в лабораторию. Не торчать же нам здесь!

Все это время охранник с погонами старшего лейтенанта даже не взглянул в их сторону. "Убедившись", что к нему приехали представители высокопоставленного заказчика, Чеботарев пропустил их вперед и нажал кнопку. Пока лифт мчался вниз, Жуковский успел прощупать сознание ученого и убедился, что все делает правильно. Правда, он не предполагал, что Чеботарев успел испытать свою методику на себе, но с этим уже ничего нельзя было поделать. Сложности с его возрастом возникнут лет через сорок-пятьдесят, но это будут уже проблемы завтрашнего дня, а сегодня хватало своих трудностей.

До последнего момента Жуковский считал, что лучшим выходом из положения будет просто стереть из памяти ученого все, что касалось работ по продлению жизни. Но теперь, проникнув в его сознание, Сергей увидел там кое-что новое для себя, что сильно насторожило его, и он решил не спешить.

Когда двери лифта открылись, он велел Чеботареву, чтобы тот провел их в свой рабочий кабинет, где включил компьютер и погрузился в изучение хранящейся там информации. Ученый попытался возмутиться самоуправством гостя, но Жуковский не стал отвлекаться на него, лишь посмотрел на Захара и кивнул в сторону Чеботарева. Захар понял его правильно, и Чеботарев затих на диване.

На мониторе компьютера мелькали страницы текста, перемежаемого формулами и иллюстрациями, но Жуковскому хватало мимолетного взгляда, чтобы проникнуть в суть увиденного. Знания, полученные из эфира сегодняшней ночью, услужливо всплывали в памяти и давали возможность разобраться в записях Чеботарева. Но, в отличие от ученого, Сергей имел возможность оценить проблему не только с научной точки зрения. Интуиция, которой он имел все основания доверять, говорила, что продлив себе срок земной жизни, Чеботарев сильно повредил той невидимой составляющей собственной личности, в существование которой не особенно верил. Той составляющей, существование которой не прекращается со смертью тела, и называется бессмертной душой. Но, как незнание законов не освобождает от ответственности, так и неверие не спасает человека от неминуемой кары.

Жуковский видел, что, несмотря на немалое количество ошибок, которых Чеботарев успел наделать за свою жизнь, он не был безнадежно испорченным человеком. Кроме того, в нем чувствовался огромный научный потенциал, и он мог принести много пользы, работая по своей специальности.