Выпью тебя, но спасу, или Любовь разрушит мир

Скребли — потому что я точно знала, что она испытывает.

Скребли — потому что я впервые в жизни ради подруги испытала возможность внушить человеку чужое чувство.

***

— Алло, — прижимала я трубку к уху, чтобы получше расслышать ответ. На остановке все гудели, шумели, радовались, что пара пораньше закончилась, и мне приходилось напрягать слух, чтобы в конце концов услышать недоуменное:

— Ника?

Ну да, я понимаю, очень неожиданный звонок с моей стороны.

— Привет, Егор, — выдохнула я, не понимая, почему так волнуюсь, — мне нужно с тобой поговорить.

На секунду повисло молчание.

— Ты насчет… — мужской голос пресекся. — Насчет нашего последнего разговора?

— Я по поводу войны, да. Скажи, можем встретиться где-нибудь в центре? Допустим, через час-два?

Я была готова подождать и три, хотя внутри все разъедало лютое нетерпение.

— Удивляешь, — бросил парень, взяв себя в руки. — Ты будешь одна?

— Да, — я почему-то с трудом протолкнула через горло ответ.

— Хорошо. У меня есть перерыв, я подъеду к кафе, где работает девушка Молота.

— Анна. Ее зовут Анна, — зачем-то уведомила я и торопливо согласилась. — Хорошо, буду там через час.

— И я.

— До встречи.

— До встречи… — Егор почему-то не спешил бросить трубку, и я тоже не решалась нажать сброс.

— Ну? — сказала наконец.

— А ты чего не кладешь? — в хмуром голосе Егора прорезалась усмешка.

— Не знаю. Наверное, потому что у нас недосказанность.

Это было нелегко признать, но от правды не убежишь: я многое не сказала бывшему. Я ведь не желаю ему зла, я благодарна за его вклад в мою жизнь…

Но вот почему плохое всегда сказать легче, чем хорошее?!

— Да, наверное, есть недосказанность, — с нотками язвительности заметил Егор. — Хотя я со своей стороны сказал вроде как все, и даже больше.

— Это правда… — я помедлила. — Егор… Скажи, почему все согласились на эту войну?

Я начала ту тему, которую планировала обсудить за чашкой чая, мирно и спокойно. Но вот отъехала моя маршрутка, а я без сожалений проводила ее взглядом. Даже отошла подальше, где было лучше слышно собеседника.

Нет, я не могу пока видеть Егора. Не могу, не хочу, не поеду, как бы не храбрилась…

И, если быть честной с собой, дело не в Егоре. Я не могу видеть его ярость, его… страдание.

— Потому что все давно хотели эту войну, — отбрил парень, явно не желая обсуждать поднятую тему.

— И как ты себя чувствуешь?

— Не понял?

— Что чувствуешь, когда понимаешь, что начал масштабный геноцид? — я не хотела, но против воли из меня пробивался гнев. — Что ощущаешь, осознавая, люди падут в этой битве? Или ты не осознаешь этого?!

Несправедливость всегда вызывала во мне агрессию. Люблю защищать, знаете ли… Котят, людей…

— Ты это хотела узнать на встрече? — Егор заражался моей злостью. — Что ж, отвечу: мне пофиг. Если миру плевать на меня, зачем же мне беспокоиться о нем?!

— Кто плевал? Мир?! То ты Руслана обвинял, то меня — а теперь вот за мир взялся?! — я повысила голос, нервно ходя около остановки.

— Да это просто была последняя капля! — прорычал Егор. — Эта чертова опека Руслана, который всегда лучше знает, что тебе важнее! Все его прихлебатели, которые в рот заглядывают, лебезят, делают вид, что послушны и покорны — а за глаза могут не просто проигнорировать приказы, но еще и хорошенько унизить!.. Меня это все достало!

— То есть, — я остановилась, пытаясь переварить услышанное, — ты ненавидишь свой клан? — и съехидничала, не в силах копить гнев. — Ах, горстка людей отвернулась от тебя, какая жестокость! И, оказывается, даже у Руслана и Молота есть недостатки, внезапно, да? — и психанула. — Ты в курсе, что война затронет тех, кто ничего плохого тебе не делал?!

Я просто не понимала, как можно быть таким эгоистичным! Как же здорово, что мы все-таки не встретимся сегодня, иначе я могу случайно вмазать пощечину и даже похуже!

— Ты все верно поняла.

— И тебе не стыдно?! — я задыхалась от эмоций, не понимая, отчего Егор так невозмутим. — Ты не хочешь все это изменить?! Или опять будешь манипулировать мной, мол, я должна принять решение и всех спасти?!

— Я не хочу тобой манипулировать, — не своим голосом ответил парень. — Я просто хочу справедливости.

— Но это же будет только твоя справедливость, твоя! А как же справедливость других? Можно ж ведь всегда найти компромисс!

— Какой я найду компромисс, — внезапно заорал Егор, заставляя меня обмереть, — если ты ушла к другому?! И что делать, если этот другой — самый близкий мне человек?!

— А ты думаешь, мы не имеем право на счастье?! — я прокашлялась. — Представляешь, ты не пуп Земли, ты не можешь заставлять делать людей то, что они хотят!

— О нет, могу, — расхохотался парень в трубку так громко, что я поморщилась. — У Руслана великолепно получалось это делать, и я теперь понял, как. Спасибо ему за этот урок! Пришлось пережить боль потери, чтобы научиться быть таким же беспощадным, равнодушным и беспринципным! Но этого того стоило.

— Руслан не такой!