Выпуск 4

– Да, я учусь в Оксфорде, – подтвердила Жюли. – Я изучаю экономику.

– Вот это везение! – воскликнул водитель с энтузиазмом. – Я продавец. Я могу вас посвятить в практическую экономику. Вы едете только до Питивье?

Жюли развалилась на своем сиденье, вытянув вперед ноги и подрагивая мышцами ляжек.

– А вы едете дальше?

– Я должен только переговорить с одним клиентом – пять минут, не больше, – и поеду дальше. А вам куда?

– Мне южнее.

– Превосходно. Я еду в Сюлли, а оттуда в Бурж. Вас это устраивает?

Жюли посмотрела на мужчину. Он носил синий костюм в тонкую полоску. У него были курчавые темные волосы, маленькие глаза за большими очками в прямоугольной оправе и толстые губы. Он был из поросячьей породы.

– Вы очень любезны, – сказала Жюли.

Правой рукой она приветливо хлопнула автомобилиста по плечу, затем положила руку ему на грудь, вонзив ногти в ткань пиджака. Автомобилист стал свекольного цвета, на его губах появилась идиотская улыбка. Жюли убрала руку. Мужчина, красный и вспотевший, продолжал вести машину, кидая на девушку косые взгляды. Он не совсем понял ее жест и спрашивал себя, что бы это могло означать. Его кудри лоснились от пота.

– Не могли бы вы ненадолго остановить машину? – спросила Жюли.

– Остановить? Вы хотите остановиться? Ну, разумеется!

– Там, – попросила Жюли, – на грунтовой дороге. Она указала пальцем. «Пежо» резко затормозил и свернул на грунтовую дорогу.

– Остановите здесь.

Машина остановилась. Водитель выжал ручной Тормоз. Он бросил беглый взгляд на Петера, спящего на заднем сиденье. Жюли открыла дверцу.

– Подождите минутку, пожалуйста.

Она вышла из машины. Автомобилист нерешительно смотрел на нее в боковое зеркало с той же дурацкой улыбкой на губах. Он увидел, как она скрылась за изгородью. Автомобилист весь дрожал от вожделения. Жюли вышла из–за укрытия. Она как–то странно махала рукой.

– Принесите ваш домкрат! – крикнула она.

Автомобилист открыл дверцу и высунулся наружу.

– В чем дело? – спросил он.

– Быстро! Домкрат! Принесите его сюда.

– Но зачем? А, черт возьми! – произнес он.

Схватив домкрат, он побежал к Жюли. У него были короткие ноги и широкие бедра. Жюли, наклонившись, что–то разглядывала в заборе. Автомобилист смотрел на ее длинные раздвинутые ноги.

– Здесь! Здесь!

Он наклонился, и Жюли вырвала рукоятку у него из рук.

– Вот! Смотрите!

Он еще ниже наклонился и потерял равновесие. Жюли опустила домкрат ему на голову. «Я это предчувствовал», – подумал он, встав на четвереньки.

– Свинья! Гад! Сволочь! – кричала Жюли.

Он попытался встать на ноги. Жюли ударила его по лбу. Она рассекла ему лоб, из раны хлынула кровь и потекла по лицу доверчивого малого.

– Перестань! – сказал он умоляющим голосом.

Жюли ударила его еще дважды. Он упал на пыльную дорогу, застонав, почти без сознания. Попытался схватить Жюли за лодыжку, но тут на него обрушился последний удар. Он затих. Жюли обыскала его, нашла пачку «Житан», блокнот для записей, серебряную ручку и мелочь. В отделении для перчаток Жюли обнаружила документы на имя Эмиля Вантре и пятьсот франков. Она сунула деньги в шорты, сняла с Эмиля Вантре туфли и забросила их подальше, сняла с него брюки и разорвала их. После этого вернулась в машину. Ключ зажигания был на месте. Петер по–прежнему спал непробудным сном. Жюли быстро свернула на дорогу и прибавила скорость. Час спустя «пежо» выехал на Южную автостраду в Куртене. Жюли направилась к Средиземному морю.

Глава 19

Томпсон в мокром от дождя костюме поставил свой «ровер» на стоянке в Орли и занял место в самолете–такси. Утром следующего дня он вернулся в Орли на другом самолете–такси. Он снял на час комнату в отеле «Хилтон», отдал почистить и погладить оба своих костюма. Одетый в махровый халат с сине–коричневыми полосами, он сидел в комнате, попивая «Виттель», и время от времени отправлялся в туалет, где его рвало. Кожа приобрела мертвенно–бледный оттенок, глаза налились кровью. На смену рвоте приходил непреодолимый жуткий кашель. У него был заложен нос. Все тело горело. Он принял душ, но это не помогло. Все тело сотрясала дрожь, а зубы стучали.

Как только ему принесли чистую одежду, он быстро оделся. Надел рубашку стального цвета с отложным воротничком и костюм табачного цвета. Оплатил счет, сел в «ровер» и направился в Париж. Из–за тошноты ему было очень трудно вести машину. Он свернул с кольцевой дороги и въехал в Малакофф через ворота Брансьон. Томпсон остановил машину неподалеку от железнодорожного полотна, на узкой грязной улочке, где сквозь мостовую пробивалась трава. Он вышел из машины и направился к облезлому дому, к которому примыкали внутренний дворик и проржавевший ангар. В тротуаре, усыпанном разным мусором, были выбоины. Мимо шныряли бездомные кошки. К воротам была прикреплена старая табличка с полустертой надписью «Ридвей». Томпсон нажал на кнопку звонка рядом с решетчатой калиткой. Его лицо исказила гримаса боли.

Калитка отворилась. При виде Коко, одетого в синий комбинезон механика, Томпсон не выказал никакой радости.

– Я хочу завести машину во двор.

Коко осмотрел улицу подозрительным взглядом.