Выпускник

— Ты не можешь отказаться, потому что тебя уже ищут — валютчики, Дед, и много еще кто. Ты им сильно насолил. А мы теперь твоя крыша. Будешь работать на нас. Используй свой второй шанс правильно.

Жду, что он скажет дальше, но ничего не происходит. Мы просто стоим, и я чувствую, как всё вокруг замирает. Студенты идут мимо нас, а время будто остановилось.

— Ладно, — вздыхает Рытвин наконец. — Дальше решай сам. Я сделал, что мог. Помог тебе по просьбе твоего дяди. Если не придешь на встречу, пеняй на себя.

С этими словами он резко поворачивается и уходит. Не прощается, не даёт никаких инструкций. Просто уходит, оставляя меня одного.

Понятно, меня ищут Дед, валютчики. Почему? Потому что Волков что–то нарыл, а я не знаю.

Дядя не звонит, Волков не приезжает.

Черт.

Отмазки от пар у меня нет, приходится вернуться и отсидеть от звонка до звонка.

— Чего нервный такой? — интересуется Серега.

— Не трогай меня. Покусаю.

— Статья не выйдет?

— Плевать мне на статью, — срываюсь я. — Проблемы у меня, — говорю чуть мягче, замечая, что друг напрягается.

— Понял, — оставляет меня в покое.

Едва заканчиваются пары, я бегу в общежитие, всё сношу на своём пути. Натягиваю куртку, шапку, хватаю в руки портфель и улетаю на автобусную остановку.

Около подъезда Ники не задерживаюсь ни на секунду, поднимаюсь к квартире, в дверях записка, на ней нацарапано «почта».

— Сом, думай, что это значит.

Спускаюсь вниз, смотрю на почтовые ящики. С номером «17» ящик полный, набитый газетами. Вытягиваю «Комсомолку», расправляю ее, авось, что вылетит, ничего.

Уже собираюсь убрать в ящик, как вижу в центре дописку ручкой.

Вот оно. Адрес Управления. Отрываю кусок от газеты.

— Хулиган, — кричит мне в спину бабуля, машет палкой.

Проношусь мимо нее, устремляюсь к остановке.

Спустя сорок минут, запыхавшийся влетаю в Главное Управление МВД. На охране показываю удостоверение студента.

— Парень, ты чего мне тычешь в лицо студенческим?

— Фу ты! — достаю удостоверение внештатного корреспондента. — Я к Волкову, он меня ждет.

— Не было никаких распоряжений.

— Ждет. Позвоните, — настаиваю я.

Нехотя поднимает трубку аппарата, звонит.

— Майор Волков, здесь внештатный корреспондент «Правды» Макар Сомов, говорит, вы его вызывали. Будет пропуск? Жду.

— Ну вот, я же сказал! — ликую.

— Сядь. За тобой придут, — остужают мой пыл.

Спустя часнаконец попадаю в кабинет майора.

Майор Андрей Волковразговаривает по телефону, показывает мне рукой на стул, стоящий за столом.

Присаживаюсь.

— Да, товарищ полковник, будет выполнено, — с грохотом кладет трубку на аппарат и смотрит на меня так, что мне икнуть хочется.

— Ну что же товарищ Сомов, поздравляю вас.

— С чем? — спрашиваю осторожно.

— Как с чем? Вам же вчера первую статью доверили написать.

Так. Это уже становится интересно, потому что, совсем непонятно, зачем майору знать о таких мелочах.

— Ника Королева в больницу загремела, а остальные штатные оказались на заданиях. Как–то так.

— Ну да, отравилась рыбой из консервной банки наша Ника! Сколько раз я говорил ей, что плебейский образ жизни ее когда-нибудь убьет. Так и вышло, — майор подмигивает мне.

Моя догадка верна — он сам отправил Нику подальше от серьезных проблем, как только я дал ему наводку на Игнатова. Получается, он нашел всех преступников…

Вглядываюсь в его лицо — абсолютно серьезное. Значит, мне показалось. Простое совпадение. Ничего личного.

— Надо было, как яд малыми дозами принимать, — ровно произношу я.

Майор округляет глаза.

— Цари так делали, чтобы яд не подействовал во время настоящего отравления, травили себя потихоньку. Например, Иван Грозный, его сын.

— Голову не морочь мне.

Майор снова снимает трубку, на круглом циферблате набирает какие-то цифры.

— Ну чего вы там застряли? Ведите её ко мне.

Кого её? Сердце ёкает. Наконец, дверь открывается и входит в комнату молодая женщина. Потрепанная жизнью, помятая. На аккуратной женской фигуре висит мешковатое синее трикотажное платье, то ли растянулось, то ли стало велико.

Волосы у женщины русые, глаза голубые.

— Ольховская, садитесь.

Садится напротив меня. Замечаю, что наручников на ее руках нет, но она всё равно трет запястья. Может, только что сняли?

— Марина, знакомьтесь, этому человеку вы обязаны жизнью своей, и не только.

Девушка осторожно опускается на стул и молча смотрит на меня. Долго, испытующе.

— Мне сказали, что вы спрятали моего сына. И только вы знаете, где он.

Киваю.

— Скажите, где он, умоляю.

— Ваш сын в безопасности, он со своей бабушкой, — выдает майор раньше, чем я. Чем ставит меня в тупик.

— В смысле с бабушкой? Мы с Аней Весниной и ее женихом Виктором Карбышевым отвезли мальчонку к первой учительнице Ани — Томилиной Наталье Сергеевне.

Марина замученно вскрикивает и падает лицом на стол, плачет.

Не пойму только от радости, или печали. То ли расстроилась, то ли наоборот отпустило ее.

— Томилина — мать Максима Звонарева. Из–за того, что сын «прославил» ее фамилию, женщинепришлось взять свою девичью, чтобы ее не связывали со Звонарём. Так что, Макар, вы ей прямо в руки внучка отдали.

— Я не знал.

— Знали–не знали, а чутье вас не подвело.