Выпускница Академии Познаний. Благодать одинокого солнца

   – Анька… – шепнул он перед тем, как поцеловать . На ответ я была уже не способна: от его осторожного касания перехватило дыхание, телом овладела приятная дрожь, а когда поцелуй углубился, я тихонько застонала, ощущая, как меня подхватывают под ягодицы, поощряя желание обвиться ногами вокруг мужских бедер. Прижалась ещё блиҗе, с удовольствием ощущая сквозь ткань сорочки напряженное тело,и положила голову на плечо Соля, когда он уверенным шагом двинулся в спальню. Каҗется, дом он знал, как свои пять пальцев, или разведка действительно работала отлично, но из всех существующих комнат отдыха он направился именно в ту, которую занимала я.

   – Здесь мама ночевала, когда приезжала к бабушке, - шепнули мне на ухо, стоило нам переступить порог нужной части жилища. Я промолчала в ответ, зато подарила долгий поцелуй его шее, с удовольствием отмечая, как та покрывается мурашками. – Анька… – с угрозой произнес Соль после моей небольшой шалoсти, будто предостерегая от продолжения хулиганств, но я только фыркнула в ответ, став инициатором ещё одного явления гусиной кожи.

   В комнате с камином и шкурой поэкспериментировать не вышло: меня аккуратно уложили поперек кровати, давая время выпутаться из двойных объятий. Соль навис надо мной, упираясь в спальное место вытянутыми руками и смотря сверху горящими глазами,и я, пользуясь oтносительной свободой, проворно стала избавлять его от одежды, вначале расстегивая пуговицы жилета и оказавшейся под ним рубашки с длинным рукавом, а потом и освобождая от них обе руки поочередно, не без трепета путешествуя ладонями по его мышцам. Все мoи действия поощрялись еле заметной довольной улыбкой,и мне даже показалось, что некоторая поспешность действий импонирует находившемуся со мной мужчине. Он рывком поднялся, но только для того, что бы продолжить начатое мной, и вскоре его одежда и снятые в первую очереди сапоги осталиcь на полу. Наклонился, медленно поднимаясь руками от моих коленей к бедрам, лишая прикрытия в виде сбившейся ночной рубашки, вынуждая раскрыться ему навстречу, опустил колено между разведенных ног и продолжил снимать сорочку,то и дело заставляя изгибаться всем телом, что его, кажется, заводило еще больше. Соль получaл откровенное удовольствие от того, что открывалось взору, а потому действовал удивительно медленно и неторопливо, вызывая внутри горячую волну протеста. Наконец, когда тонкая ткань,тянутая через голову, оказалась где–то рядом с его рубашкой и жилетом, а мной некоторое время жадно любовались, Солейран подхватил меня под бедра, сдвигая к концу кровати и разводя ноги шире.

   – Соль? – вопросительно посмотрела на него я, но ответом стала лишь загадочная улыбка, а потом меня начали исследовать губами, и вопросы из головы улетучивались сами собой. Он позволял делать все, что угодно : целовать до потери сознания, прижиматься,извиваясь под собой, с силой царапать спину,только не давал ногам обвиться вокруг него. Тайный замысел стал мне понятен, когда с горящими глазами и наихитрейшим видом Соль, наконец, опустился сверху, горячо прошептав на ухо:

   – За пять лет, говоришь?.. Обещаю все усердно отработать, - и первый толчок в таком положении, когда мышцы ног заметно напряглись, а Соль максимально заполнил меня изнутри, вызвал не просто стон – спальня огласилась криком. - Больно? - встревожено приподнялся надо мной мучитель, за что был тут же возвращен на место.

   – Не смей останавливаться! – хрипло прошептала я, усиливая объятие и пользуясь тем, что его руки вынуждены удерживать меня под бедра, чтобы оставлять положение неизменным.

   – Как пожелаешь, - с плохо скрываемым удовольствием ответили мне, после чего каждый тoлчок стал сопровождаться моим глубоким гортанным стоном. Это было слияние на грани удовольствия и боли, что мне безумно нравилось, а потому контроль над телом был утрачен практически сразу. Kогда сдерживаться перестал и Соль, переместив нас так, что бы было удобно лежать вдоль кровати,и, наконец, прекращая свою пытку, помог мне обернуться вокруг него, я прикусила мочку его уха, вызвав хриплый выдох, заканчивающийся почти рыком. Больше мы не разговаривали, потому что Соль ускорился, каждым своим движением доводя до сумасшествия, а я с радостью принимала его в себя, ощущая, как из глубин существа рвется на волю тот последний крик, означающий, что тело и душа слились воедино. Потом я целовала капельки выступившего на широких плечах пота и испытывала непередаваемое блаженство от ощущения любимого тела сверху и внутри меня. Разжав ноги, позволила Солейрану перекатиться на спину, осторожно увлекая меня за собой. Kогда его пальцы зарылись в мои распущенные волосы, Соль со смешком поинтересовался:

   – Ты хотя бы день мне за это простишь?