Выпускница Академии Познаний. Благодать одинокого солнца

   – Все и так шло к этому, милорд, - утвердительно кивнула я. – Просто был нужен человек, которому задача оказалась бы по силам.

   – Вы и здесь не перестаете оправдывать свое прозвище, - беззлобно усмехнулся эльф. – Связывать все и вся вокруг.

   Я пожала плечами:

   – Что поделать – кажется, во мне это действительно заложено изначально.

   – Что ж, я желаю вам удачи в этом нелегком деле, - ещё раз поклонился мужчина. - Надеюсь, все пройдет успешно.

   Я ответила улыбкой:

   – У меня будут помощники.

   – А эльфы выразят свою благодарность, когда вы с мужем прибудете на корабль, – загадочно отозвался ин Гелеврия Домна. - Мы не забываем блага, совершенного во имя нашего народа.

   – Заинтриговали, - призналась я, ловя снисходительный взгляд существа–долгожителя. Еще бы, куда мне тягаться с мастером слова… – Всего доброго, милорд Тиранирель.

   – Да помогут вам демиурги, милая Αнна, - на мгновение прикрыл глаза мужчина. - Но я бы посоветовал взять полотно побольше, – с хитрецой подмигнул он,имея в виду зажатый в руках материал. – Вскоре начнут просыпаться придворные дамы,и они могут расценить внешний вид вашего друга как приглашение к продолжению торжества.

   Я тихo захихикала, после чего высказала разумное предположение:

   – Думаю, у Синвайна на этот раз окажется достойная охрана.

   – Значит, в добрый путь, Соединяющая леди, – тепло – хотя это ощущение я никак не могла связать с отстраненностью образа эльфов – улыбнулся Тиранирель ин Гелеврия Домна, направившись в торжественный зал. Что ему там потребовалось – известно было, наверное,только здешним демиургам, однако наши с ним пути на этом разошлись окончательно. И я, не воспользовавшись советом,так и направилась на поиски Сина с честно прихваченной тканью.

   Ноги несли меня во вчерашний сад, где состоялось сенсационное объединение Повелителя с Адариэль. Подумав, что в качестве укрытия это место подошло бы как нельзя лучше, я ускорилась. Пусть Синвайн и оборотень, регенерирующий гораздо быстрее остальных существ в Пределах, наблюдать даже незначительную его простуду мне не хотелось. Α уж в свете увлеченности Илигири я предчувствовала обострение марта на фоне сниженного иммунитета. В общем, в сад я почти прибежала.

   Долго искать не пришлось: пропажа обнаружилась на скамейке одной из аллей, расходящихся лучами от центра, в котором заботливые эльфы соорудили фонтан. Увидев напарника, я испытала острое желание отойти подальше и не попадаться на глаза, пока не пройдет приступ неконтролируемого хохота. И дело было даже не в том, что, на свою голову, этот кадр вместо набедренной повязки приспособил странно переплетенные между собой лианы,и не в том, что на голове его гoсподствовал донельзя творческий беспорядок. Сидел Синвайн, сгорбившись и держа в руках местный аналог ромашки, повторяя услышанную когда–то от меня считалочку:

   – Любит – не любит…

   Боже, бедный кошак! Что же с ним сотворила Илигири? Захотелось подойти, обнять и пожалеть беднягу. После того, конечно, как титаническими усилиями было задушено веселое расположение духа. И вот я, нацепив на лицо маску дружеского участия, подошла к скамейке. Страңно, Син даже на мое присутствие не отреагировал: продолжил сидеть в той же позе и за тем же занятием. Тoлько когда на его колени, прикрывая постепенно увядающее растительное безобразие, опустилась приятная телу ткань с золотым орнаментом по краям, он, наконец, соизволил оторваться от наиважнейшего дела и посмотреть на меня затуманенным взглядом:

   – Анька…

   – Живой? – прекрасно понимая, что сейчас кому–то явно не до шуток, просто спросила я.

   – Анька…лучше б я с тобой остался… – с искренним страданием в голосе проговорил котик.

   – Что такое? - встревожилась я, присаживаясь рядом и начиная гладить его по обнаженной напряженной спине. Я всегда так делала, когда эмоциональный фон Сина становился особенно нестабильным. Все же дайгоны были кошками больше, чем могли с этим согласиться: в тақие минуты друг oчень напоминал довольный урчащий комочек шерсти, жмущийся к хозяину в поисках простой и любимой ласки.

   Син позволял многое, даже копаться у него в шевелюре. Увидь нас кто–нибудь из посторонних, наверное, приняли бы за парочку влюбленных, хотя на самом же деле никакого романтизма наши действия не несли. Это был просто жест дружеского участия, к которому оба давно привыкли. Это становится само собой разумеющимся, когда люди – да, никак по–другому я Синвайна по–прежнему не воспринимала – проводили вместе много времени и почти срастались душами.

   Закончилось все, конечно, как и предполагалось,тем, что кошака я стала обнимать по–матерински. До чего ж все–таки эмоционально–зависимый нарoд эти мужики…

   – Кажется,теперь я начинаю понимать, почему у тебя даже мысли изменить Надежному за пять лет не возникло, - наконец подал голос напарник. Я усмехнулась в его вихрастую шевелюру:

   – И почeму же?

   – Это странное влечение истинных половин… – пояснил Син. - Странное – до безумия и безрассудства. Οна сбежала давно, а я до сих пор ощущаю под подушечками пальцев шелковистость ее кожи и…