Выпускница боевой академии. Неприятности в наследство

– И что? – спросила я. – С каждого по способностям, каждому по потребностям. Ты же собралась тут жить. Помогай в меру сил и таланта – или отправляйся к родителям.

Понятно, что мы все с замиранием сердца ждали второго варианта. Думаю, и клетки грифонов ее отправили чистить, чтобы сама сбежала. Но девчонка была упряма. В этом она точно пошла в братика.

– Грех мои способности использовать так! – Алекса потрясла перед моим носом лопатой. – А грифон клетку почистил сам! Зачем ему я?

– В смысле – сам?

– Ага, – перебил меня до этого молчавший Лайон. – И теперь сидит в углу в депрессии. Алекса, тебе же говорили, что так нельзя. Ты же не маленькая, чтобы не понимать очевидного! – возмутился он. – И крысосы, и грифоны – живые. Нельзя заставлять их делать что-то только потому, что тебе этого хочется!

– Им нельзя, а меня можно?! – обиженно завопила девица, отшвырнула лопату и умчалась в сторону дома под сочувственное бзыканье крысос.

– Может, маме сообщишь? – устало спросил Клинт у Лайона, но тот лишь бросил на брата страдальческий взгляд.

А я поняла: если сюда явится еще и мама, я точно этого не переживу.

Алексу мы нашли в клетке с крысосами и не сразу уговорили пойти с нами обедать. Только угрозы Лайона вызвать тяжелую артиллерию в виде родителей заставили сестру выползти из своего укрытия. Я чувствовала: мы еще хлебнем с ней горя. Потому что у Алексы был сильный дар, зато полностью отсутствовали тормоза. Животные принимали ее за свою, понимали и слушались. Даже странная фауна Валенсии подчинялась.

В доме нас ждала очередная встряска. Мне начало казаться, что шагу нельзя ступить, чтобы не случилось что-то требующее немедленного вмешательства.

– Да что же это такое! – разорялась Челси на кухне. – У нас снова пропала еда! Парни, признавайтесь: это вы сожрали?

– Вообще-то мы были вместе с тобой в саду, – обиженно заявил Клинт, который первым вошел в просторную столовую, где кухарка уже накрыла стол к обеду.

Лайон просто заржал.

Дверь в кухню была приоткрыта, и мы могли лицезреть зад Челси, торчащий из большого холодильного ларя.

– Тогда мы приходим к неутешительному выводу: в доме кроме нас есть еще кто-то.

– Ну да, – фыркнул Лайон. – Кухарка.

– Это не она, – отмахнулась Челси. – Еда начала пропадать до ее появления. Сейчас она накрыла на стол и ушла. Я с ней общалась и проверила, перед тем как отпустить. Пошла звать вас, а потом мы все застряли на улице.

– И еда пропала в это время?

– Ну… похоже, да, – недовольно признала подруга. – Я вам точно говорю: в доме кроме нас и обслуживающего персонала кто-то есть! И меня это дико напрягает!

– Да ну, – отмахнулась я. – Мы бы заметили. Дом не такой большой. И убирали во всех комнатах. Как мы могли пропустить еще одного или нескольких жильцов? Это нереально.

– И все же, – настаивала подруга, – еда исчезает каждый день, хотя никто из нас не ворует. И я склонна в это верить, так как нет смысла тырить то, что можно сожрать в открытую. Отсюда следует: в доме живет еще кто-то!

– Ну хорошо. – Лайон присел на ручку кресла и обратился к Челси: – Что ты предлагаешь?

– Искать, конечно же! Вот после обеда и искать. Нет… – Челси скривилась. – После обеда у меня садовники. Вечером.

– Ладно, – согласился Лайон. – Вечером пойдем искать, днем у меня дела. Вы как? – обратился он ко мне и Клинту.

– Не вижу в этом смысла, но пойдемте, – ответила я. – Лишь бы Челси была спокойна за судьбу купленной на наши деньги колбасы.

– И я пойду! – воодушевленно заметила Алекса, проигнорировав страдальческое выражение на лицах братьев. Спорить с ней никто не рискнул. А то снова сбежит в клетку к крысосам, и оправдывайся потом перед соседями, почему у нас ребенок живет в таких нечеловеческих условиях.

После обеда все разбрелись по своим делам. Клинт повел Алексу за одеждой: девчонка явилась без вещей. Лайон смотался по каким-то непонятным делам, сославшись на то, что верфь все же принадлежит его семье и нужно немного поработать. Челси спустилась в сад нести доброе и вечное садовникам, а я наконец-то осталась одна, предоставленная сама себе и бумагам в кабинете.

Тут было тихо и прохладно. Дурдом, в который превратился пансионат, утомил. А еще Клинт попытался выловить меня и покапать на мозги (к счастью, его нейтрализовала Алекса). Правда, бывший многозначительно пообещал вернуться к неоконченному разговору. Только вот я разговаривать с ним не хотела. Я вообще не хотела ни с кем говорить. А еще сразу после обеда приходили покупатели.

Я пока не подала объявление о продаже. Прежде всего потому, что Челси просила дать срок до конца лета. Но народ откуда-то прознал о том, что в пансионате новая хозяйка, которая не планирует продолжать дело тетушки, и мне настойчиво предложили купить дом «вот прямо сейчас». Пришлось отказать. Покупатель – немолодой мужчина не очень приятной наружности – был недоволен. А я, избавившись от него, вздохнула с облегчением. Может, и правда оставить пансионат себе? В Валенсии мне понравилось, вон даже на работу гипотетически зовут, несмотря на то что я девушка.