Выпускной. В плену боли (СИ)

Он цепляется за меня взглядом, словно крючок цепляется за рыбу, словно сеть цепляется за корягу. Не отцепить. Как ни пытайся. Я и сама двинуться дальше не могу. Рука на локте Гриши как-то резко становится неуместной, особенно когда Демьян после короткой фразы Милене идёт сюда. Он шагает по коридору из людей, а у меня сердце в пятки уходит. Хочется рвануть назад, хочется глаза закрыть и исчезнуть, а я только могу стоять и хлопать впервые накрашенными ресницами, могу только смотреть в его серьёзное лицо. Он подходит непозволительно близко, даже не замечает Гришу. Тот что-то говорит, но слишком тихо. Я не слышу. Слышу только, как сердце долбится о рёбра, словно узник в камере, слышу, как запах Демьяна, проникает в поры, отравляет кровь адреналином. Слышу, практически как волосы на затылке шевелятся. Он тут всего секунду, а ощущение такое, словно мы тут стоим уже не меньше часа, совокупляясь взглядами. Не оторвать.

— А сейчас я прошу наших выпускников встать на вальс, — со слезами в голосе говорит наш завуч. Демьян не спрашивает, просто берёт меня за опустившуюся руку, просто тянет на себя.

— Она танцует со мной, — пытается всё ещё влезть Гриша, а Демьян бросает на него лишь короткий взгляд.

— Попробуй, отбери, — усмехается Демьян, тащит меня в центр зала, словно хочет скрыться за толпой сверстников. Спину жжёт от ядовитого взгляда той, кого он оставил, той, с кем он должен был танцевать.

— Демьян, Милена…

— Это такая игра в имена? Тогда я следующий, — наклоняется он и, почти касаясь губами, шепчет. — Ася, Ася, Ася.

Он скользит по платью, будоража сознание, накрывает обнаженную спину, обжигает касанием. Тянет к себе, плотно прижимая к своему твёрдому телу. Везде твёрдому. Я с ужасом ощущаю, как его плоть давит в области живота, как вибрации его сердцебиения отражают мои собственные, а его губы слишком близко.

— Зачем ты это делаешь, — только и спрашиваю, когда он почти касается моих в очередном повороте под взглядом толпы.

— Потому что хочу.

— А если нельзя?

— Забей на стереотипы. Делай только то, что хочешь. Пока нас не накажут, мы свободны.

Глава 16

Всё ближе и ближе. Кажется, что между нами нет свободного пространства, между нами нет воздуха. Ну, или он настолько горячий, что обжигает горло. Мы танцуем, танцуем, но я почти не чувствую пол под ногами. Словно в полёте над вулканом, а капли брызжут на меня. Плавят. Заставляют сглатывать каждый раз, когда Демьян гладит кожу на лопатках. Мурашки по телу табунами, взгляд не оторвать. Я рассматриваю его красивое лицо, вихры на непослушных волосах, ресницы, что дрожат на каждом взмахе. Так близко, что дыхание перехватывает. И губы. Полные, твёрдые, вкусные.

Наверное, я схожу с ума, потому что ощущение такое, что я проваливаюсь всё глубже и глубже в жерло этого самого вулкана, где меня сжигает заживо неизвестное ранее чувство. Оно стягивает внутренние органы. Оно вынуждает дрожать. В ожидании. В нетерпении. В предвкушении того, что решит сейчас Демьян. От меня больше ничего не зависит. Я больше не принадлежу себе. И в какой-то момент становится плевать на осуждающие, удивлённые, презирающие взгляды, стреляющие иглами из толпы.

Вальс окончен, а я всё ещё в руках Демьяна. Он смотрит сверху вниз, он больше не отпускает меня от себя. Гриша маячит на горизонте, привлекает внимание, но я даже смотреть не могу на него, я просто не в себе. Думать больше не получается, только чувствовать.

— Пить хочешь? — о да, он прям мысли читает. — Понял, пойдём. Сейчас аттестаты получим и съебёмся. Я не особо хотел тут находиться.

— Может, лучше, если бы ты не пришёл, — признаюсь самой себе, но он слышит.

— Пожалуй, да, Ась, лучше, потому что сегодня шанса на отказ я тебе не дам.

Вот так, да?

— Изнасилуешь? — поворачиваю голову, окунаюсь в омуты его чёрных глаз, а он криво усмехается, без каких-либо сомнений накрывает мои губы, тут же получая ответную дрожь. Глубже, глубже, касаясь языком моего, смешивая слюну и микробов, что пляшут по моей гордости, растаптывая её. В груди бухает сердце. Кожа губ горит огнём. По венам патока растекается. Я податливая, я больше не я. И низ живота стягивает сладостной болью, выжимает из невинного лона соки.

— Спорим, ты уже мокрая?

— Какая же ты тварь! — сквозь толстое стекло чувственности пробивается визг. Такой, что забивает уши. Я вдруг оказываюсь на полу, а сверху на меня бросается Милена, я сначала не понимаю ничего, а потом бороться начинаю, пытаюсь волосы свои у неё их пальцев отодрать, платье, что трещит по швам. — Он трахнет тебя и забудет, уедет, и всё. На что ты рассчитываешь, дура?! Мерзкая, вонючая свинопаска! Он мой, поняла? Мой!

Я всё ещё не могу сообразить, как это произошло. Как я, всегда тихая и незаметная, вдруг оказалась в эпицентре урагана?

— Милена, блядь, — пытается её отодрать от меня Демьян, пока остальные просто светят в глаза вспышками.

— Ты пожалеешь, ты пожалеешь, сука, что вообще на него посмотрела!

Он, наконец, силой отрывает её от меня, но платье уже в клочья. Видны только старый лифчик и огромные трусы в горошек.