Выпускной. В плену боли

– После учёбы и только так, Гриш. Мне ещё не хватало твою карьеру портить.

– Ты бы не испортила.

– Нет. Рано ещё. Ну, какие из нас сейчас муж и жена? – спрашиваю со смехом, а потом резко выпрямляюсь, чувствуя, как волосы на затылке шевелятся, а тело кусают мурашки.

– Да, точно, Гриш, какой из тебя муж? Ты же даже на руки её поднять не сможешь, – влезает Одинцов, прислонившись к дверному косяку. Я невольно бросаю взгляд на часы. Три. Не будет же он на полном серьёзе меня ждать? Не после всего!

– Выйди отсюда!

– А я сегодня поднимал, да, Ась? Понравилось тебе, как я тебя в машину запихивал?

Это звучит настолько двусмысленно, что тянет оправдаться.

– Не слушай его, Гриш. Он просто дурачится. Издевался надо мной сегодня, хотела сбежать.

– Да, да, от меня прямо-таки все норовят сбежать. Особенно на утро.

– Ты можешь выйти! Нас от тебя тошнит! – вскакиваю, готовая почти в бой вступить, ударить, просто закрыть ему рот!

– Чёт тебя не сильно тошнило сегодня на заднем сидении, – скалится он. Зачем он это делает?

– Прекрати! Не было ничего! – впервые повышаю голос. Зачем он это делает?! Зачем подходит так близко, обдавая всё тело запахам горькой сладости?

– Может, и не было, но ты попробуй его в этом убедить теперь. Я в машине жду десять минут. Не придёшь, снова придётся на мне поскакать, моя козочка.

Рука дёргается, но Одинцов головой качает.

– Не смей даже…

Сжимаю руку в кулак и падаю рядом с Гришей, когда этот чёртов демон покидает, наконец, медпункт.

Возвращается медсестра с покрасневшими щеками. Он вообще не может мимо ни одной юбки пройти.

– Ась, вы…

– Нет, Гриша! Ну, что веришь придуркам всяким. Ему просто нравится меня на эмоции выводить.

– Наверное, потому что ему нравятся твои эмоции.

– Нравятся?

– Ага, ты, когда злишься, становишься очень красивой. Ну, в смысле ты всегда красивая, но сейчас особенно. Прости, – он отводит глаза, которые почти не видно за распухшим ртом.

– Ничего. Просто это ерунда. Пойдём на автобус, Гриш. Не поеду я с ним.

– Если поздно приедешь, влетит от отца, знаешь же. А за мной дядя сейчас приедет.

Вот это в Грише и бесит. Абсолютная лояльность ко всем, неумение постоять за себя, за меня. Злит это его «знаешь же». Но я проглатываю это и просто встаю.

– Тогда до завтра.

– Наверное, вальс я с таким лицом танцевать уже не смогу.

– Да и мне не светит, не переживай. Будем стоять в уголке, как обычно.

– Но ты же занималась, хотела…Платье сшила…

– Ну, и что? Что, последний раз вальс буду танцевать, что ли? – смеюсь я и вывожу Гришу на улицу, туда, где черную зверюгу окружили мажоры. Но только один из них смотрит прямо на меня. И ждёт, что я стану его марионеткой.

Но я резко сворачиваю в сторону, даже не смотря в этот улей…

– Опоздаешь домой, Ась.

– Плевать. Лучше получить тумак от отца, чем залезть в змеиное логово.

Глава 4. Демьян Одинцов

– О, вон наша парочка пошла. Свинопаска и хряк. А чего, она с тобой сегодня не поедет? – ржёт Ремезов, а я выбрасываю сигарету и смотрю вслед гордой Асе.

Да и плевать. Пусть добирается, как хочет. Заеду тогда пораньше к Милене, может, она уже отошла от своей истерики.

– Не поедет. Сегодня она решила поскакать на другом коне.

Пацаны ржут, а я усмехаюсь. Приятно, когда шутка заходит, даже если ты особо этого не планировал. Будет даже немного жалко прощаться с одноклассниками, с которыми были в одной компании столько лет. Хотя если подумать, лучшими друзьями я их назвать не могу. Даже Ремезов и тот просто приятель.

Я прощаюсь со всеми, прыгаю в тачку. Но вместо того, чтобы стартануть по трассе, подъезжаю к остановке и смотрю, как Гришаню забирает дядя. Он никогда лица своего не показывает, сидя в тонированной в хлам тачке, но судя по трясущемуся второму подбородку одноклассника, его стоит опасаться. Да и вообще вся эта семейка Шиловых мутная. Отец даже пробивал их ради моего интереса. Столько случайных смертей в семье никогда не бывает случайностью.

Ася машет им рукой и отворачивается, продолжая стоять и ждать автобус. Если я не ошибаюсь, ждать ей придется минут сорок, а может, и больше, если на развязке пробка.

До сих пор понять не могу, нахер я её провоцировал сегодня, но ведь гораздо интереснее смотреть, как по белой коже растекаются красные пятна гнева.

Кожа руки невольно гореть начинает, когда думаю, какие ещё пятна можно оставить на её белой коже. Какими красными можно сделать её губы. Любые, блядь, губы.

И чего она в своего Гришу вцепилась?

К ней ведь не раз подкатывали. Да, может, не так красиво, как хочется девочкам в её возрасте, но ей-то особо выбирать не приходится. С её-то родоками.

Открываю окно, выпуская тяжёлый дым на улицу. Он свинцом осядет в легких, мутит взгляд, смешивает мысли с фантазиями.

– Последний шанс, Чебрец.

Она даже не поворачивается в мою сторону, а я тоже бегать за девками не привык. Та же Милена сама на мне висла, отгоняя возможных соперниц, сама себя предложила, чтобы не было надобности секс на стороне искать. Ну, а что, дебил отказываться от такой куколки?

Ася же не предложила. Мне кажется, она о сексе-то знает только из курса зоологии.