Выпусти меня

Я перепробовал всевозможные способы, какие только нашёл в интернете, в книжном магазине и в библиотеке. Но они все оказались совершенно бесполезны. То ли все авторы писали от балды, а следовательно, все их советы — ерунда галимая, то ли мне попался настолько сильный дух, что на него ничего не действовало.

Он стойко игнорировал любые заклинания, любые обереги, любые молитвы…

Мама злилась на меня, просила, чтобы я прекратил вытравливать её из дома, как паразита.

А если я так и продолжу этим заниматься…

Она выберется из шкафа и вытрясет из меня всю душу.

После её жестоких слов я скрупулёзнее подходил к данному вопросу, чтобы решить проблему поскорее, раз и навсегда.

В очередной раз, когда маму одолела вспышка гнева… я подумал, как сильно мне надоело терпеть эти издевательства, и было бы неплохо поджечь дурацкий шкаф, чтобы больше не слышать мамины вопли…

И тут до меня дошло…

А ведь действительно. Шкаф можно сжечь…

Я представил, как обливаю его бензином и поджигаю спичкой…

Но было бы, конечно, весьма неразумно сжечь шкаф вместе со своей комнатой. Вряд ли отец будет в восторге, когда придёт с работы и застанет дымящуюся кучу пепла.

Я обратился в компанию, которая оказывает услуги по вывозу старой мебели. И попросил вынести мой шкаф во двор. Мужчины переглянулись, пожали плечами, но расспрашивать об этом не стали, ибо дело это сугубо хозяйское. Спокойно выполнили услугу, взяли с меня в районе десяти долларов и вежливо попрощались.

Через полчаса грёбанный шкаф пылал, как соломенное чучело ведьмы на день святого Ханса в Дании.

Когда огонь разъедал дверцу шкафа, я вдруг услышал тихий стон и плач. Плач всё усиливался и усиливался…

А потом раздался пронзительный звенящий вопль, прорезавший воздух насквозь, как огромная невидимая стрела. Он эхом отразился от окон и растворился в облаках, в шелестящей листве деревьев.

Я сел на траву, обнял колени и просто глядел на шкаф, исчезающий под жадными языками огня. Шкаф чернел, будто скоротечно гнил, превращался в прах. Тёмно-серый столб дыма, терпко пахнущего, точно табак, поднимался до самого неба, он плавно волновался под порывами ветра.

Из моих глаз текли слёзы.

— Прощай, мама… — тихо произнёс я, а затем ощутил мягкое касание к своей правой щеке, как от поцелуя.

Может, мне показалось, а, может, мама тоже попрощалась со мной…

Когда отец вернулся с работы, он первым делом заметил стоящий повсюду едкий запах гари. Я не стал ему объяснять всё в подробностях, а только сообщил, что всё в порядке и волноваться совершенно не о чем. Он, конечно, не поверил, но скандалить не стал.

Позже он нашел остатки шкафа; кое-какие вещи уцелели. Он попытался выяснить, что за ерунда приключилась в его отсутствие, но я, не обращая внимания на его строгий тон, лишь отмахивался от него, игнорируя назойливые вопросы.

Вскоре мы оба забыли об этом инциденте.

А примерно через полгода я уговорил отца уехать из нашего дома, аккуратно объяснив ему, что в доме тяжело находиться из-за воспоминаний о маме.

Отец, конечно, удивился моим словам, ведь я абсолютно на это не жаловался. Я ответил, что не хотел его беспокоить и терпел дом до последнего.

Отец вздохнул так, будто одномоментно познал всю тленность бытия. Он все-таки согласился со мной, хотя весьма неохотно.

Расставаться с домом он явно не желал. Но ради моего благополучия он готов был переехать в другое место.

Я был ему очень признателен.

Я выбрал дом сам.

Подыскать дом возле школы не вышло, так как все дома оказались заняты. В итоге мы расположились на Савингс-стрит, в красивом белом доме. Рядом с нами находился потрясающий парк Роджер Уильямс.

Вечерами мы с отцом частенько выбирались в парк: неспешно гуляли и вспоминали о маме.

И, пожалуй, в такие моменты я своей кожей почти физически ощущал умиротворение, которого я лишился после смерти мамы.

Вот только… порой я всё ещё слышу её голос из шкафа.

Очень слабый, прерывистый, как дыхание…

Ах, чуть не забыл.

Шанкара…

Перед самым отъездом я закопал статуэтку на заднем дворе дома.

Наверное, её стоило выбросить в мусорку, но отчего-то рука не поднялась совершить эту подлость. Наверное, из уважения к Фридриху.

Я знал, что её найдет кто-нибудь другой… и наверняка загадает желание…

Но это будет уже совсем другая история.

Что ж, я рассказал вам всё, как на духу.

Ну а что это было на самом деле, решать только вам.

Дух моей мамы или моё воображение сыграло надо мной злую шутку…

Кто знает, правда ведь..?