Вырай. Триединство (СИ)

— Конечно, не помешаете. Коллега. — Последнее слово Марина выделила интонацией.

Колдун вздохнул, пожал плечами и хорошо, не зло, улыбнулся. Окинул взглядом женщину, увидел живот. Улыбка погасла.

Может, нам удастся договориться без крови?

Нет. Подойди к нему! Я должно воссоединится!

Марина восхитилась предусмотрительностью колдуна. Сама она только сейчас, после нетерпеливой просьбы в голове, вспомнила, что именно делает артефакт не с теми владельцами.

Подойти? Спешу и падаю. А шею ты чью шнурком перерезать будешь?

Я ещё не решило.

Наконец-то честный ответ.

Пожалуйста…

Обязательно. Но на данный момент Хранительница — я. Значит, мне решать. Ты само всегда это твердило.

— Судя по тому, как вы на мгновение ушли в себя, артефакт что-то нашёптывает? Как это знакомо.

— Да уж. Болтает двадцать четыре часа в сутки. — Марина так и стояла, подпирая машину, и не знала, что делать дальше.

Хранитель огляделся, не увидел ничего подходящего на роль сиденья и устало опустился на землю.

— Вы ведь знаете, зачем я пришёл?

— Конечно. Я за вами гоняюсь по той же причине уже полгода.

— Вот и встретились.

— Ага. А скажите…

— Да-да?

— Где ваш друг? Мне рассказала одна тритонида с южного берега, там ещё ванна на песке. Мне показалось, ваш спутник — проводник. Только в полном разуме. Или я ошиблась?

Колдун бережно огладил артефакт:

— Проводник — человек с расколотой душой. Одна часть в Яви, в теле, вторая в Нави, неприкаянная. Когда проводник входит в потусторонний мир, они объединяются. Но лишь на время.

— Я знаю, — нетерпеливо перебила Марина. — А вот таких, как ваш друг, избавившихся от душевной болезни навсегда, не встречала.

— Древо. Оно легко решает эту проблему. А разве ваша половинка так не умеет?

— Нет. И почему он не с вами?

— Я исцелил его, научил азам, и он ушёл. Творить собственную жизнь. А наша с вами… проблема… никого не касается.

Артефакт, уже не надеясь убедить ведьму словами, дёрнулся, натянул шнурок. Марина сцепила зубы, упрямо сжала амулет в кулаке и придавила к груди. Шнурок расслабился.

— Не думал, что вы женщина, а уж о том, что вас двое… — красноречиво посмотрел на живот. — Это усложняет. Может, просто отдадите Древо? Тогда никто не пострадает.

— А может, лучше вы мне? Я больше осколков собрала.

Худой, нескладный, какой-то домашный и добродушный, второй Хранитель опустил голову и глухо, с трудом выталкивая слова, сказал:

— Как же я не люблю насилие. Простите, если можете.

Опасность!

Машина высоко взлетела, когда голем резко увеличился и распался на фрагменты. Каменные куски тут же выстроились в стену, и едва успели принять в себя две струи огня, которые вырвались из ладоней колдуна. К моменту, когда автомобиль с громким всплеском рухнул в реку, Марина уже приняла бой.

* * *

Эта весна выдалась довольно тёплой, так что Кеша сидел в детском стульчике под пышно цветущей вишней в лёгком комбинезончике: дышал свежим воздухом и пытался собрать пирамидку. Благодаря толике колдовства яркие пластиковые колечки напевали детскую песенку, если мальчик нанизывал их в правильном порядке. Егор был совсем рядом, в беседке, мастерил прямо в воздухе трёхмерный чертёж нового контрольно-пропускного пункта: его не устраивало, что в Приречье точка выхода не охраняется. Этой зимой он убедил администрацию, а главное, Семашко, товарища очень экономного и придирчивого, что лучше один раз потратить дефицитные стройматериалы, чем постоянно надеяться на профессионального таможенника в лице Бабы Яги, которая брала плату сырым мясом и постоянно намекала на увеличение его количества.

— А!

— Я здесь, — отвлёкся от работы экзорцист, выглянул из беседки, распушил руками бороду и скорчил смешную рожицу.

Мальчишка залился радостным смехом и снова сосредоточился на пирамидке.

Егор вернулся к медленно вращающейся модели КПП, задумчиво всмотрелся в детали и стёр рукой созданную чуть раньше крышу.

— Не стоит, — пробормотал он и повысил голос: — Как думаешь, пацан? Если вдруг фура или ещё чего повыше, замучаемся ремонтировать, правильно?

— Ая, юя, ба! — ответил ребёнок.

— И я так думаю, — усмехнулся в бороду экзорцист.

Егор всё ещё избегал называть его по имени. Хотя про себя часто смаковал: «Кеша, Иннокентий, сынок». Мальчик оказался ласковым, прекрасно переносил коровье молоко, хорошо спал и быстро привык к новому родителю. Да и Стёпка очень помогала в бытовых вопросах — появление младенца окончательно примирило её с хозяином дома — экзорцистом. Вернее, его — Стёпа медленно, но верно, превращалась в домового мужского пола как внешне, так и психически. И чем больше было в ней-нём мужского, тем меньше она-он переживал по поводу всяких мелочей вроде кустистых бровей или лысины.