Выражение монашеского опыта

И третье состояние — осенение благодати — есть следующая за ними совершенная благодать, являющаяся великим дарованием. Не пишу тебе сейчас об этом, потому что и нужды нет. Но если ты хочешь прочитать об этом, то я написал, несмотря на свою неграмотность, когда испытывал эти действия, рукописную книжечку «Духодвижимая труба». [11] Постарайся ее найти. Купи еще святого Макария у Схинаса, [12] авву Исаака — получишь большую пользу. И если у тебя будут какие‑то изменения, напиши мне, и я тебе отвечу с большим усердием.

Я сейчас все время пишу тем, которые спрашивают. В этом году приезжали из Германии только для ТОГО, чтобы узнать об умной молитве. Из Америки мне пишут с таким усердием! В Париже так много горячо просящих! Мы здесь, у себя под ногами, почему нерадим? Разве призывать непрестанно имя Христово, чтобы Он нас помиловал, то же, что землю копать?

И наконец, распространена одна темная идея искусителя–диавола: если человек читает молитву Иисусову, все боятся, что он впадет в прелесть, хотя как раз то, что они говорят, и есть прелесть.

Кто хочет, пусть попробует. И когда действие молитвы продлится долгое время, у него в душе будет рай. Он освободится от страстей, станет другим человеком. Если же он еще и в пустыне, о!., о!.. Нельзя описать благ молитвы!

3 Монаху, вступающему на поприще подвижничества

Радуйся о Господе, чадо возлюбленное, которое благодать Иисуса моего просветила и избавила от мира. Которое улетело в пустыню и водворилось в киновии со святой братией. И ныне славословит и благодарит Бога от души.

Божественная благодать, чадо мое, как наживка, входит в душу и ненасильственно влечет человека к высоте и к высшему. Она знает способ уловлять словесных рыб и выводить их из мирского моря. Однако что после этого?

Когда Бог изведет из мира приходящего монашествовать и приведет его в пустыню, Он не показывает ему сразу ни его страсти, ни искушения до тех пор, пока тот не станет монахом и пока Христос не свяжет его страхом Своим. И тогда начинается испытание, подвиг и брань.

И если с самого начала испытуемый понудит себя и сумеет зажечь с помощью подвига свечу подвижничества, она не угасает, когда удалится благодать, когда придут искушения. В противном случае, когда отойдет благодать, то и он придет в свое прежнее состояние. И соответственно, вернутся страсти, которые были у него в миру, восстанут искушения и приведут в движение прежние привычки, которым он работал и которыми был порабощен.

И прежде всего, знай, чадо мое, что люди очень сильно отличаются друг от друга, и монахи также. Есть души с мягким характером, которые подчиняются с большой легкостью. Есть и души с жестким характером, которые не подчиняются легко. Они отличаются друг от друга, как вата от железа. Вата требует только помазания словом. А железо требует огня и печи искушений для обработки. И таковому нужно иметь терпение в искушениях, чтобы произошло очищение. Когда у него нет терпения, он — фонарь без елея: быстро гаснет и пропадает.

И когда человек с такой природой, жестче железа, приходит монашествовать, то лишь только выходит на поприще, — сразу отступает от послушания. Сразу слагает с себя обеты и отказывается от битвы. И видишь: стоит ненадолго скрыться благодати, чтобы было испытано его произволение и терпение, как он сразу бросает оружие и начинает раскаиваться в том, что пришел, чтобы стать монахом. И проводит дни свои полный преслушания и горечи, весь — противоречие и превозношение.

Благодать постепенно, по молитвам старца, прогоняет тучи искушений, чтобы он немного пришел в себя и отрезвился. Но он вскоре снова — своеволие и преслушание, снова — смятение и возмущение.

Ты пишешь о брате, которого там видишь, и удивляешься, что он столько труда вкладывает в свое монастырское служение, а в душе у него все еще господствует гордость. Но разве ты считаешь, что человеку легко победить страсть?

Благодеяния, и милостыни, и все внешние добрые дела не смягчают надменности сердца. Но умное делание, боль покаяния, сокрушение и смирение — вот что смиряет бесчинное мудрование. И непослушный человек — это большой и неудобоносимый труд.

Только при крайнем терпении его можно привести в хорошее состояние. Только при крайнем терпении старцев, терпении и любви братии могут прийти в чувство жестоковыйные послушники. Но вот и они часто бывают необходимы, как правая рука. И почти всегда таким, у которых есть какое‑нибудь дарование, которого нет у других, трудно смириться. Они думают: они — что‑то, а другие — ничто.

Итак, нужно много труда и много долготерпения, пока не будет раскопано это старое основание гордости и не будет положено другое основание — смирение и послушание Христово. Однако Господь, видя труды и произволение и тех и других, попускает им такое искушение, которое противодействует их страсти, и по милости Своей спасает и их, «всем хотяй спастися». [13] Ты же смотри, на кого хочешь быть похож.