Выродок (СИ)

— Не потеряли. Иначе действительно бы погибли. Ваше упорство и умение бороться до конца помогли победить.

Воспоминания захлестнули Дэйва, потребовалась пара минут. Успокоившись, он продолжил:

— Смущает деталь с выродком Ириной…

— Все промелькнувшие образы есть только ассоциации, результаты работы при сопротивлении агрессивному внешнему вторжению. Не более.

— Да, однако, за другие, как ты говоришь, образы я почему-то не зацепился.

— Возможно, вы перебирали и нашли верный ответ: контратака выродка на выродка же атаку.

— И в какой части моего сознания хранится антивыродковое противоядие?

— Вопрос риторический. Не имеет практического смысла. К тому же схватка велась с программой, не с выродком в буквальном смысле.

— Вспомни видение на Марсе. Я отлично рассмотрел дату на табло. Там было именно это число. Как понять явление? Предсказание? Чьё?

— Нет ответа, — промямлил Помощник. — Не поддаётся логическому осмыслению.

— Ладно, — пресёк дискуссию Дэйв. — Теперь к реальности. В ар-хиве системы Контроля четыре года ждёт посетителя ловушка. Кто её жертвы до нас?

— Неверная постановка проблемы. Анализ показывает: разработка совершена с целью поглотить разум районного Историка. Без конкретики. Вы или другой гражданин. Главное — занимаемая должность. При активизации архива вами был задействован пароль районного Историка, что и послужило ключом для запуска.

— При попытке изучения причин появления неидентифицированной личности другие пользователи подвергались атаке?

— Нет ответа. Защищаясь, мы ликвидировали программу-ловушку.

— Кто просматривал события на стадионе до нас?

— Историк города 3–2 Ян Седюк, помощник Историка города 3–5 Адам Тогава, начальник отдела районного центра Гарольд Хлой.

Дэвид Хитвол. Семья

Быстрота, с которой Дэйв потерял интерес к собственной женитьбе, частично объяснялась печальным опытом человека, выросшего в не-полной семье и потому не понимавшего семейной жизни. Отсутствие матери и сложные отношения с отцом породили у маленького Хитвола стремление разобраться, почему так получилось. С мамой всё было горько, но просто. Она умерла от болезни. Вопрос, из-за чего отец проявлял подобное бездушное и холодное отношение к сыну. Осознав себя как личность, Дэйв от любви к отцу почти скатился к ненависти, однако бабка, чьё мнение являлось для Дэйва определяющим, считала иначе и Игната ценила высоко. Достигнув подросткового возраста, Дэйв часами рылся в архивах Дома и однажды нашёл обрывки переписки отца и матери. Записи не сохранились, изображения не было, осталась часть фраз. Дэйв собирал их по крупицам, складывал, анализировал и с помощью интеллекта Дома смог восстановить смысл сказанного. Мать и отец обсуждали её начавшуюся беременность, и, что остро поразило Дэйва, отец категорически выступал против его рождения, настаивая на аборте. Мать же была непоколебима и ни при каких обстоятельствах не собиралась избавляться от ребёнка. Открывшееся шокировало Дэйва, потрясло до глубины души, он абсолютно не понимал неприятие отца к не появившемуся ещё на свет сыну. После Дэйв долго избегал встречи с родителем, чей один только вид стал ему противен. Прошло время, рана немного затянулась, однако боль рвалась наружу, и Дэйв как-то решился затронуть щепетильную тему в разговоре с дядей. Описывать свои поиски и найденное он не рискнул, ведь даже Дом не давал полной гарантии корректности восстановления информации, поэтому задал близкий вопрос: почему отец так холодно к нему относит-ся и мало общается. Обычно разговорчивый, Василий, сам имеющий с братом натянутые отношения, от обсуждения уклонился и произнёс лишь одну фразу, навсегда врезавшуюся в память Дэйва:

— Ты слишком похож на свою мать.

Дэйв долго мучился, пытаясь понять смысл сказанного. Хорошо, что похож, или плохо; и что тут плохого: слишком похож — это как так слишком? И так далее, и тому подобное. Ответа он не нашёл.

Дэвид Хитвол. Практика Марс. Окончание

Оставшиеся дни коротких каникул Дэйв провел в свое удовольствие. Спал, ел, гулял, плавал. Съездил к дяде в Музей Десанта.

Дядя полулежал в кресле, и Дэйв удобно устроился напротив.

— Ну, расскажи, как ты? — спросил Василий, протягивая руку к рюмке с коньяком. — Не хочешь?

Дэйв отрицательно мотнул головой.

— Ладно, я пошутил. Рано тебе привыкать. Так как там, на Марсе?

Дэйв не спешил с ответом. Чуть слышная команда — и в подлокотнике возник стакан с водой. Отпив, он произнес:

— Честно говоря, мне не понравилось. Мы стреляем в них, они в нас. Как-то тупо и бездумно.

— Война — это пот, грязь и смерть. Никакой романтики. Я тебя предупреждал, помнишь?

— Да, помню я, помню. Всё равно не жалею, что поучаствовал.

— Точно?

Дэйв замялся. Врать дяде бессмысленно, раскусит.

— Сейчас, сейчас не сожалею. Да, временами было страшно. А ты? Ты не боялся?

— Не боялся? Да от страха колени тряслись. Но я солдат. Ты же, как вижу, в армию не пойдешь?

— Нет. Не моё. Попробовал — и хватит. Закончу Академию…