Выруба

Молодые ввалились напуганной пыльной толпой в расположение, где на кроватях в своём дальнем углу валялись в неге и безделье связисты, отслужившие разные срока, которые мерятся половинками года, и сержант Павлов — дембель Советской Армии. У молодых началось построение, распределение по ротам, раздача койко-мест и мест в бытовке под обмундирование, назначение на должности сержантского состава и вся остальная петушатня, которая длится довольно долго и сумбурно. Но к ночи всё закончилось — пришло время знакомиться без присутствия офицеров. Хотя, конечно, одного доходягу дежурного оставили — молодой лейтенантик, который и не знал, что толком делать — лишь бы не было ЧП, пока его не сменят. В связи с этим своим положением он очень надеялся на старослужащих из Роты Связи, которые, если что — ему помогут, но которые на него, честно говоря, навалили и продолжали заниматься своим бездельем, не вставая с кроватей. Вообще-то запрещено до отбоя валятся на постели, но поди, скажи это бойцам, тем более, что они не из твоего подразделения, а по годам — твои ровесники. Вот и молчал лейтенант, зная, что их лучше не трогать. Это знали все, особенно молодые, которые, понятное дело, были настороже и немного боялись даже смотреть в дальний угол чужой роты. Но парни-связисты — это элита полка. Они настолько уверены в самих себе, что строить молодых, отбирать что-то там у них, заставлять без надобности отжиматься и показывать свое превосходство, считали делом для себя не достойным, поэтому они просто, как и полагается, знакомились с новым составом, с которым им ещё предстоит служить полгода — год, а некоторым и полтора. Тех, кто по какой-либо причине привлекал их внимание, они жестом подзывали к себе, и задавали им стандартные вопросы: кто такой, от куда призывался, что умеешь делать, и всё такое прочее. Это давало возможность найти земляков, что порой бывает очень интересно, и в то же время, в зависимости от ответов, «старики» составляли своё собственное мнение о каждом, с кем предстоит тащить службу. Большая часть прибывших были рядовыми — механики-водители. Но попадались и младшие сержанты — это наводчики и командиры танков — они займут командные посты в батальоне до конца службы. Вот их-то, чаще всего, и подзывали, чтобы понять, что за птица теперь будет здесь руководить своим призывом. Лехе Павлову было всё равно — ему ни сегодня-завтра домой, а пацанам ещё службу тащить, поэтому он безучастно, но с любопытством наблюдал, как его коллектив из вчерашних молодых превращается в дедов. «Пусть разбираются, пусть — теперь у них на это есть все права — они свою молодовскую оттащили». И подперев большую голову рукой, Лёша сидел на кровати и попивал чаёк.

Среди всей этой неорганизованной шоблы мелькал один паренёк с тремя лычками на погонах. Странно, но из учебки более чем с двумя лычками не появляются — учебные части выпускаю младших сержантов, а тут целый сержант.

— Э, зёма, сюда иди! — обратился к этому сержанту Дедушка Советской Армии, здоровый бурят по прозвищу Шайба.

Шайба был уважаемым человеком в полку. За свои полтора года службы он ни разу не облажался, и друзей не подвел, были и другие заслуги, поэтому он достойно встречал солдатскую «старость». Его (повторюсь) уважали и боялись. Шайба говорил мало, но если говорил, то всегда отвечал за свои слова и, если кого-то это не удовлетворяло, мог уебать так, что мало не покажется. Но те, кто его знали, кто с ним прослужил уже много времени, утверждали, что парень он надежный, нормальный и, по своему, добрый — просто вид у него страшный — печенег — хули поделаешь!

— Я? — спросил молодой сержант, указывая себе в грудь большим пальцем правой руки.

Этот жест не всем понравился.

— Головка от хуя, — стандартно ответил Шайба. — Бегом!

Сержант подлетел.

— Откуда? — лёжа на спине, закинув руки за голову, однако, оставив обутые в начищенные сапоги ноги на полу, поэтому его положение было несколько диагональным, спросил Шайба.

— С Брежневской учебки, — напряженно ответил сержант.

Все посмотрели на Акима, который тоже в свое время прибыл в Роту Связи из Брежневской учебки. Аким никак не отреагировал.

— Без тебя знаю, что с Брежневской! — отрубил Шайба, хотя знать он этого не мог. — Я тебя, урод, спрашиваю, откуда призывался.

— С Нижнего Тагила.

— Мудила с Нижнего Тагила, — банально определил для себя его статус Шайба.

Все лежащие на соседних кроватях, довольно засмеялись. Сержанту было не до смеха.

— А чё у тебя три сопли? — Шайба глазами указал на погоны.

Это был самый нежелательный вопрос для сержанта.

— Присвоили, — уклончиво ответил тот.

— Ты, чё — охуенный служака? Или может быть ты самый крутой из курсантов? — Шайба приподнялся и сел.

— По сроку службы положено.

— Не понял.

— Я уже год отслужил. — Никуда не денешься — сержант сознался.

— О-па!

Все приподнялись и сели.

— Да ты что, зёма, в учебке сержантом был, что ли?

— Да, — коротко ответил несчастный опрашиваемый, готовый теперь уже на всё.