Вырванное сердце

– А ну тебя, – огорчённо махнул рукой Андрейка.

Оглянувшись на пустую скамейку, он пошёл обратно в свой подъезд. Мужчина был расстроен, понимая, что такого доверительного разговора с Лошадкиной у него уже никогда не будет. Андрей пошёл домой, а Митрофановна, ведомая любопытством, быстро обежала вокруг дома, надеясь догнать неизвестную собеседницу своего сына, но так никого и не встретила. Она поспешила вслед за сыном, желая продолжить своё дознание, но Андрейка заперся в ванной, и никакие увещевания не заставили его открыть матери дверь. Митрофановна решила оставить его в покое. Она легла обратно в постель, но не для того, чтобы опять спать. Хотелось просто подумать.

«Уж и не знаю теперь, когда было спокойнее? Когда Андрейка пил, или сейчас, когда завязал? Когда пил, тогда по крайней мере всё было понятно. Можно было предвидеть всё, что произойдет с моим сыном в течение дня. А теперь?! Он стал странный. Словно чужой. Не пьёт! Но мне все равно постоянно за него тревожно. Какой фортель он выкинет в следующий раз? Непонятно. Уж лучше бы пил понемногу, как многие, а то от этой трезвости как бы с ума не сошёл!»

Андрейка в это время тоже лежал в ванной, куда перенёс свою постель, и закрылся от матери на шпингалет.

«Странно как. Вроде как понимаю, что никогда не буду с Машкой, на душе погано, и выпить хочется, а внутренний голос требует, чтобы я эту блажь из головы выкинул. Напоминает мне про то, что скоро собираться на работу. Что нужно ещё сдать товарную накладную, которая осталась после вчерашней разгрузки неоприходованной. Надо сразу, как приду на работу, отнести её к девчонкам-логистам. Там Оксанка всё надо мной прикалывается. Всё шуточки отпускает. То я молчун, то рассеян. Расписался не там. А я всё сносил. Баста! Надо эту засранку на место поставить! А то реально обнаглела девка. Некому проучить! Ей, конечно, далеко до Лошадкиной. Но характер ещё тот. Как у норовистой кобылки…»

…Подполковник Козлов возвращался из главка, куда его вызывали на заслушивание по «делу Грачёвых». Так окрестило начальство дело о квартирных мошенничествах, в котором фигурировали их бывший сотрудник и женщина, выдававшая себя за его жену. Самым непостижимым во всей этой истории была пропажа обвиняемой внутри самой тюрьмы. На совещании был заместитель начальника следственного изолятора по оперативной работе, который только разводил руками, жалуясь на чертовщину. Человек словно испарился. В то же время, по оперативной информации, её видели за пределами СИЗО, что говорило о совершённом ею побеге. Спецвидеотехника, которую повесили у общежития Грачёва и у дома Царьковой, круглосуточно записывала всех входящих и выходящих из зданий людей, но до сей поры это не давало никаких результатов.

И вот уже в машине Алексею Ивановичу позвонила сотрудница, которая по приходе на работу просматривала суточную запись видео, и ошарашила его тем, что в пять часов утра одна из камер зафиксировала появление в кадре беглянки. Начальник скомандовал водителю лететь пулей и теперь нетерпеливо ёрзал на заднем сиденье машины в предвкушении ценной информации. Подполковник торопился собственными глазами убедиться в первом успехе полиции в этой туманной истории с пропажей человека. Получить ниточку, за которую можно было бы потянуть, чтобы изловить хитрую преступницу.