Вырвавшийся (ЛП)

Конечно, меня влекло к Дэну. Он был совершенным образцом отполированного шарма, расчетливого нахальства и холеных дорогих манер. Тогда я была всего лишь неотесанной деревенщиной, наряженной в обрезанные джинсы, которые папочка бы не одобрил, но он уже был в могиле, поэтому одевала их, чтобы позлить его за то, что покинул меня. Дэн разъезжал по Саванне и заметил, как я отдыхала в парке на лавочке и читала книгу, и он буквально начал очаровывать меня. Он уговорил меня пойти в его гостиничный номер, возбудил и хорошо обученными руками и губами уговорил позволить ему коснуться меня, а обольстительными речами сделал так, что мне стало интересно коснуться и его, пока не стало слишком поздно. Он уже вошел в меня, вонзался в меня в медленном темпе, что начало мне нравиться после первоначального приступа боли. После этого было легко поверить в его расчетливые обещания и потерять голову от его «Ягуара» и Ролекса, его тирад о многомиллионных квартирах. Я уехала из Саванны в его машине, даже не потрудившись написать записку маме или сестрам.

Трэ... ох, Трэ был совсем другим, полной противоположностью. Он не был таким лощенным и был совсем неопытен в городской жизни. Он рассматривал здания и людей, его очаровал такой крохотный и тихий Джексон. Я представила его в Нью-Йорке или Париже, или Пекине, или Йоханнесбурге, и улыбнулась от этой мысли. Он был таким искренним, хотя его прирожденная доброта была видна во всем, что он делал. Он предпочитал думать, прежде чем отвечать, и его ответы всегда были хорошо составлены и отчетливы. Его отец, несмотря на свою твердолобость и ультраправую моральность, был интеллигентным и образованным человеком, который передал эти качества и своему сыну. В Трэ была жесткость, хотя для него это и было дикостью. Он мог бы кататься на лошадях дома или бродить по туристическим тропам. Он также показал свою опасную сторону, когда ударил отца, который ни в коей степени не был хлюпиком. Когда мы гуляли вдоль Перл-ривер, мне снова подумалось, что Трэ жил впустую в таком городе, как Язу.

Направляясь в гостиницу, мы шли по узкой аллее в поздний тихий час по ночному городу. К нам подскочил юноша, размахивая длинным и ужасным ножом. Ему было около восемнадцати, белокожий; его грязный и поношенный вид, руки в шрамах и худощавость указывали на то, что он был наркоманом. Он выставил нож в мою сторону, угрожая, но не нападая.

— Гони бабки, — сказал он, обнажая желтые и гнилые зубы. — Гони все бабло или я ее убью.

Трэ незаметно закрыл меня спиной, и я охотно спряталась за ним.

— Почему бы тебе не опустить нож — и мы поговорим, — ответил ему Трэ, выставив руки перед собой ладонями вперед.

Его голос звучал спокойно, но я видела, насколько от страха были напряжены его плечи и что он стоял взвинченный, словно пружина.

— Заткнись! — Глаза наркомана сверкали от страха, отчаяния и животного голода. — Закрой свой чертов рот! Деньги или сдохнете!

— Послушай, мы поможем тебе, — продолжил Трэ, делая небольшой шаг вперед. — Просто опусти нож. Тебе окажут помощь. Ты болен. Не нужно нам угрожать.

Все произошло молниеносно, как в кошмарном сне. Юный оборванец кинулся с ножом, нанося удар лезвием вперед. Трэ удалось отбить лезвие в сторону, но на его предплечье появился длинный и глубокий порез. Здоровой рукой он ухватил парня за руку, в которой тот держал нож, и со всей силы вывернул ее, чтобы повредить локтевой сустав. Наркоман визгливо заорал, впадая в панику.

Трэ посмотрел в глаза молодому парню, и я увидела в его взгляде злость и едва сдерживаемый гнев, который подпитывался всплеском адреналина. Он поднял кулак, отвел его назад и ударил парня в челюсть. Зубы заскрежетали, несколько при этом выпали, а изо рта потекла кровь и слюни. Нож упал на землю, Трэ ногой откинул его в сторону и отошел прочь, а тот схватился за челюсть и застонал.

Трэ стал оттаскивать меня с места происшествия, повернувшись к нападающему спиной. Заметив какое-то движение боковым зрением, я открыла рот, чтобы предупредить его об опасности. Толкнула Трэ и ощутила острую боль в плече. Трэ оттолкнулся от стены и сцепился с наркоманом, у которого прибавилось сил от боли и отчаяния. Нападающий прижал Трэ к стене в переулке, поднося нож к его лицу; тот же в свою очередь одной рукой отстранял оружие от себя, а окровавленной второй вцепился противнику в лицо.

Эта драматическая сцена зависла на мгновенье, которое показалось вечностью, а затем все быстро пришло в действие. Пальцы Трэ обхватили горло наркомана и стали душить его в безжалостной хватке. Небольшой поворот тела и Трэ оттолкнул нападающего, накидываясь на него с кулаками, словно молотком он бил, бил и бил. Одной рукой он удерживал тело противника в стоячем положении, а другой нещадно его избивал.

Я пришла в себя, выкрикнула его имя и коснулась плеча.

— Все кончено, Трэ! Отпусти его! Прекрати! — Я потянула его назад, оттягивая от обмякшего тела. — Пошли, Трэ. Все нормально. Ты выиграл, он в отключке.