Высадка в Нормандии

Пехотинцам на суше встречались немецкие укрепления, которые упрямо не спешили сдаваться. Не раз и не два немцы проявляли незаурядное мужество. Американцам боеприпасы под огнем доставляли бронированные бульдозеры. Саперы и пехотинцы забрасывали в вентиляционные отверстия дотов заряды взрывчатки. Немцы нет-нет и сдавались, когда удавалось запугать их проявлением подавляющего превосходства. Если верить одному из ряда вон выходящему донесению, рядовой 79-й дивизии Смит, «выпив для храбрости изрядное количество кальвадоса», в одиночку захватил опорный пункт противника.

Вооруженный только пистолетом калибра 11,43 мм и сопровождаемый вовсе безоружным дружком, тоже подвыпившим, Смит, «спотыкаясь, доковылял до входа в дот». Вместе с товарищем, увидев, что стальные двери открыты нараспашку, он вошел внутрь и застрелил немцев, стоявших у входа. Смит, «которому уже было море по колено», переходил из одного помещения в другое, «беспрерывно стреляя и издавая громкие крики. Как только он открывал очередную дверь, немцы, решив, что пришла вся американская армия, поднимали руки». Он согнал пленных вместе и вывел их из дота, а там передал товарищам из своего батальона. Потом вернулся в дот и обнаружил там еще одно помещение, где лежали немецкие раненые. «Заявив во всеуслышание, что хороший немец – мертвый немец, он успел сделать нескольких раненых хорошими немцами, прежде чем его удалось успокоить».

После падения главного узла сопротивления, форта Руль, генерал-лейтенант фон Шлибен пришел к выводу, что нет смысла затягивать агонию. Почти все его солдаты, среди которых было несколько тысяч раненых, были загнаны под землю в своих укреплениях. Когда американские саперы взорвали вентиляционные шахты в его собственном штабном бункере, генерал решил капитулировать. Кислорода оставалось так мало, что раненые уже еле дышали. Один из его подчиненных, подполковник Кайль, которого нацистская пропаганда превознесла за то, что он до 30 июня продержался на полуострове Жобур, впоследствии защищал Шлибена, «проявившего здравый смысл». Шлибен не хотел жертвовать своими людьми понапрасну, хотя в качестве начальника «крепости Шербур» и принес Гитлеру клятву драться до конца.

В 19:32 25 июня офицер его штаба передал по радио: «Началась последняя битва за Шербур. Генерал принимает личное участие в боях. Да здравствует фюрер, да здравствует Великая Германия!» Шлибен, узнав об этом, сильно смутился. На следующий день он сдался вместе с восемьюстами находившимися вместе с ним солдатами и офицерами. «Кое-кто из наших ребят, – писал офицер 4-й пехотной дивизии, – удивляется, почему это немцы сдались так быстро». Шлибен, проявлявший склонность к эпикурейству, не пришел в восторг от американских продуктовых пайков. Один из офицеров штаба Брэдли нашел весьма забавным то, что немецкому генералу скоро предстоит переправиться через Ла-Манш и «насладиться» английской кухней.

Шербур лежал в руинах, особенно его порт, который немецкие саперы разрушили до основания. Американские войска постепенно ликвидировали изолированные очаги сопротивления противника. Опять пошли весьма сомнительные слухи о француженках, которые якобы стреляли в американцев из винтовок. «Мы заметили нескольких снайперов-женщин, одетых в цивильное, – утверждал сержант 4-й пехотной дивизии. – А однажды мы захватили в плен двадцать немцев, и среди них одну женщину». Имели место и «акты возмездия», особенно после того как в американский госпиталь угодил снаряд. Говорят, что американцы убили пленных рабочих из организации Тодта, которые не являлись военнослужащими[178].

В больнице им. Л. Пастера обнаружилось более 600 раненых немцев. Надзор поручили капитану Келеру, батальонному врачу 22-го пехотного полка, бегло говорившему по-немецки. Он отлично наладил взаимодействие с немецким полковником и другими военными врачами-немцами, но его поразил высокий уровень смертности среди раненых, связанный с тем, что их предварительно не готовили к операциям. Неприятно удивило его и большое количество ампутаций, значительной части которых вполне можно было избежать. «Слишком заметна была характерная тевтонская тенденция – прибегать к хирургическому вмешательству, совершенно не задумываясь о последствиях, которые оно будет иметь для жизни пациента», – писал он.