Высадка в Нормандии

Как легко понять, такие провокационные заявления побудили Роммеля вступить в горячий спор. Он настойчиво обрисовывал реальное положение дел и «необходимость сделать из этого надлежащие выводы». Оба фельдмаршала так разгорячились, что Клюге попросил штабных офицеров оставить их вдвоем. Роммель потребовал, чтобы Клюге и устно, и письменно отрекся от своих обвинений. Он также сказал, что главнокомандующему, прежде чем делать безапелляционные заявления, следует побеседовать с командирами армейского и дивизионного звена и самому побывать на передовой. Тон Клюге особенно удивил Роммеля, поскольку он знал, что Умник имел связи среди участников военной оппозиции Гитлеру, и на этом основании считал, что уж кто-кто, но Клюге меньше всех должен находиться под влиянием воззрений Гитлера.

На следующий день Клюге отправился из Рош-Гюйона на передовую. Там командиры всех уровней так дружно высказали свою точку зрения, что Клюге был вынужден встать на сторону Роммеля и принести тому свои извинения. Главнокомандующему стало ясно, что здесь, как и на Восточном фронте, Гитлер не имеет представления о реальном положении дел, а когда его мечты не сбываются, ищет козлов отпущения.

Тем временем Эбербах принял дела у Гейра. Обнаружилось, что у армейской группы «Запад» нет должного помещения штаба и не хватает штабных офицеров. В акте о передаче-приеме дел Гейр подчеркнул несколько моментов. «Немецкие танки превосходят английские и американские по качеству брони и по вооружению». Моральное состояние немецких войск остается «сравнительно высоким» благодаря «действенной пропаганде». В английском секторе «соотношение сил вполне удовлетворительно для обороны в обычных условиях», там немцам благоприятствует и рельеф местности. Имеется «возможность противостоять атакам противника» благодаря наличию восьми танковых дивизий, зенитно-артиллерийского корпуса и двух бригад реактивных минометов. Даже генерал Йодль по окончании войны был вынужден признать: «Атаки англичан никак не позволяли нам быстро сменить танковые дивизии пехотными и раз за разом срывали все наши попытки перебросить часть войск на западный фланг. Таким образом, эти атаки существенно облегчили прорыв американских войск».

Хотя генерал Гейр настойчиво твердил, что французы настроены «доброжелательно», а нападения партизан в Нормандии весьма редки, немецкие военные власти нервничали все сильнее. Пытаясь запугать парижан, они провели по улицам столицы 600 пленных англичан и американцев. Некоторые жители шепотом подбадривали союзников, другие выкрикивали в их адрес оскорбления – вероятно, под влиянием немецкой пропаганды, всячески расписывавшей ужасы воздушных налетов. Группка пронемецки настроенных горожан стала пинать ногами американского парашютиста, плевать в него. Он выбежал из строя, желая ответить ударом на удар, и тут же конвоир кольнул его штыком в ягодицу.

Теперь у верховного командования вермахта прибавилось забот: приходилось думать о том, как отразить наступление Красной армии в Белоруссии, и о том, как ослабить давление англо-американцев в Нормандии. «Взаимовлияние двух театров военных действий было очевидным, – сказал Йодль, когда его после войны допрашивали вместе с Кейтелем. – Каждый из наших фронтов считал себя обойденным вниманием в пользу другого». Сосредоточение в Нормандии танковых дивизий, особенно переброска с Восточного фронта 2-го танкового корпуса СС, стало наглядным свидетельством неспособности немцев помешать операции «Багратион». «Война на два фронта предстала перед нами во всей своей суровости», – констатировал Йодль.

В штаб 7-й танковой дивизии прибыл с визитом представитель командовании Красной армии полковник Василевский. В характерном для советской дипломатии стиле он мягко высказал мнение, что англичане наступают слишком медленно. Офицер-англичанин попросил его показать на карте, на каком участке Восточного фронта сражается дивизия полковника Василевского. Выяснилось, что на том участке протяженностью чуть менее тысячи километров находится 9 немецких дивизий. Англичане сделали упор на то, что им противостоят 10 немецких дивизий, в том числе 6 танковых, на фронте протяженностью всего 100 км[185].

Утверждения советской пропаганды о том, что лучшие немецкие войска «по-прежнему находятся на советско-германском фронте», не соответствовали действительности, что доказывается присутствием в Нормандии шести танковых дивизий СС, а также Учебной и 2-й танковых дивизий[186]. «Мы знаем, где сейчас находятся молодые и сильные немцы, – писал в «Правде» Илья Эренбург, принижая качество немецких соединений в Нормандии. – Мы зарыли их в землю, в песок, в глину – в степях Калмыкии, на волжском берегу, в волховских болотах, в степях Украины, в крымских лесах, в Молдавии, под Ржевом и Великими Луками. А с нашими союзниками сражаются немцы-тотальники [набранные по «тотальной мобилизации»], полуфабрикаты, предназначенные на убой»[187]. Даже Эренбург, однако, соглашался с тем, что «французская сковорода понемногу становится похожей на русскую печь».