Выше головы! (CИ)

Надо отдать должное Елене Бос — она внесла заметный вклад, в отличие от того же инспектора. Сказывалась профессиональная подготовка: журналист обязан разбираться во всём, особенно в истории. Но ни она, ни Люсьена, ни «одуванчик» не могли сравниться с заслуженным учителем! Туччи знал эту тему блестяще — он бы и один, наверное, справился…

«Одуванчик» — я продолжал мысленно называть её так, хотя уже успел ознакомиться с профилем. Оксана Цвейг, младшая сестра хирурга Армана Вулича — того самого, который лечил мою ногу. Двадцать семь лет, родилась и выросла на «Тильде». Четыре года училась в педагогическом университете на «Ноэле», вернувшись, год проработала помощницей учителя, потом три года вела класс начальной школы. По рекомендациям Соцмониторинга перевелась на факультативную работу — в кружок рисования и художественных ремёсел. Свои расписные бусы Ева Цзян мастерила именно под её началом. Параллельно вступила в Профессиональный сервис — в качестве художника. Ну, и в Службе Досуга тоже состояла — наставником для начинающих и любителей. Победитель едва ли не всех конкурсов. Её картинами я любовался в первые дни на «Тильде». В общем, особенный человек. Можно сказать, выдающийся. Я бы узнал об этом раньше, если бы проверил её данные. И я бы не посмел причислять её к «поклонницам», если бы знал, кто она.

Доступ к первому ФИЛДу как будто-то что-то сломал во мне. Я оставил привычку наблюдать за людьми и делать выводы — зачем, если есть Инфоцентр? Можно получить все факты в чистом виде, без примеси личного мнения, опыта и посторонних влияний. Узнать заранее — и защитить себя от ошибок. И разочарований.

Конечно, не доступ повлиял на меня. Это были Йохан и Бос, а ещё процесс Ядвиги против Нортонсона — вот что лишило меня «невинности». Какой смысл в доверии, если каждый готов использовать тебя? Когда каждый может заглянуть в твой профиль и узнать о тебе всё, нет смысла использовать интуицию…

Например, Дэн — юный спамер, которому нравилось задавать неудобные вопросы. Я принял его за ещё одного выпускника — на самом деле он не покидал «Тильду», потому что завалил экзамен. Отучился на местных курсах, а потом, как ни в чём не бывало, приветствовал вернувшихся однокашников. Поначалу он хотел стать инженером. В спамеры нашёл по настоянию старшего брата — того самого Улле Гольца, с которым мы общались по делу Мида. И вёл себя залихватски из неуверенности: у него было не меньше шансов, чем у Хёугэна, отправиться в ТФ разнорабочим. «Легкомысленен, не склонен к усидчивости, постоянно меняет круг интересов», — это о нём Улле написал. Который сам не показался мне особо серьёзным человеком, пока я не узнал, что у него есть ребёнок.

Несомненно, пользоваться профилями полезнее. Практичнее. И спокойнее. Всегда понятно, кому можно доверять. Когда я смотрел на Люсьену Фрил и Виктора Туччи, я знал, что они не имеют никаких мотивов, кроме обозначенных. Они действительно хотят помочь. Потому что Люсьена — отличница и активистка, а Виктор — лучший педагог на станции, хотя он не любит распространяться об этом. А ещё он прямолинеен, не любит интриги, и потому избегает общаться со своей не менее знаменитой сестрой.

С ними двумя я впервые за долгое время ощутил то наслаждение, которое раньше получал от учёбы. Если стадия «сбора» подразумевала индивидуальную работу, то «обсуждение» было невозможно без дискуссии, и какая же это радость — разбирать материал с единомышленниками, сортировать факты, соглашаться или отстаивать своё, чувствуя что-то вроде телепатии!..

Нам нужно было отсеять лишнее, чтобы ребята не захлебнулись под таким объёмом информации. Как и было обговорено, оставили лишь несколько имён из того периода, который предшествовал образованию Мировой цивилизации. И это было не просто — чего уж говорить о более близких временах!

Мне самому было странно вспоминать свои сомнения — то, что мы увидели, было настоящей эволюцией, с накоплением полезных признаков и постепенным закреплением новых свойств. А если вспомнить сообщества упрямцев, оставшихся на Земле, становилось понятно, что эволюция продолжалась.

Впрочем, традиционалисты волновали меня мало: с каждой сменой поколений их число сокращалось. А вот как себя ощущали те, кто когда-то был в таком же меньшинстве? Мне было бесконечно жаль людей типа Кэндзи — тех, кто стоял в одиночку против целого мира. Что их удерживало, что давало силы? Вера в свою правоту, надежда, что твои начинания будут продолжены, — не самая надежная опора! Я бы так не смог. Я просто не понимал, как такое возможно — жить наперекор общепринятому.

Они — жили. Пока однажды их идеалы не стали общепринятыми.

— …Наверное, хватит на сегодня! — сказал я после того, как мой альтер в пятый раз напомнил, что дневная смена — закончилась, и пора ужинать.

— Не присоединишься? — предложил Туччи.

Оксана-одуванчик только улыбнулась, но сразу стало понятно, что ей тоже хочется, чтобы я с ними поужинал.

И мне хотелось. Очень!