Выше нас — одно море

Он прошел по каютам — они были пусты. Лишь один боцман возился на палубе со швартовыми концами. Он посочувствовал Тимофею, но сказал, что раньше чем через полчаса матросов на судне не будет.

— Послали двоих по адресам, — спокойно говорил он Тимофею, — пока доберутся, пока вернутся…

— Что ж делать? Не успеем ведь приготовиться, — растерянно взглянул на боцмана Тимофей.

— А ты не нервничай. Сейчас начнем с тобой третий трюм готовить, вахтенного от трапа прихватим, а потом подойдут люди, подойдут, не нервничай. Управимся.

Даже не переодевшись, Тимофей спустился в трюм. Боцман сбросил ему с палубы лопату и два голика, а сам стал у лебедки. Груз требует хорошо промытого и сухого трюма. Но сейчас о мытье думать не приходилось — за два часа доски не успеют просохнуть. А трюм грязный — на стрингерах и шпангоутах в углах спеклись остатки руды. Куски руды виднелись там и тут. «Черт! Не проследил после выгрузки, разиня!» — ругал себя Тимофей. Но раздумывать было некогда. Он вооружился голиком и принялся сметать руду с бортов. Сухая пыль, как туманом, окутала трюм, она набивалась в глаза, в нос, в рот, седоватой пеленой осела на костюм.

— Андреич! — донесся сверху глуховатый голос боцмана. — Вылазь, подмога пришла.

Когда Тимофей выбрался из трюма — на палубе грохнул хохот. Смеялись боцман, Юрка Чекмарев, смеялись еще два матроса.

Чекмарев подсунул зеркало. Тимофей взглянул. Пыль густым слоем покрыла лицо, волосы, одежду. Он выбросил зеркало за борт, повернулся к матросам и дрожащим голосом сказал:

— Чего ржете? Шляетесь ночами, а я за вас должен трюм чистить?

На палубе перестали смеяться.

Боцман гулко прокашлялся и отвернулся.

Тимофей повысил голос:

— Берите голики и лопаты и марш в трюм! Чтобы через час все закончить!

Матросы молчали. Тимофей с недоумением смотрел на них, не понимая, почему они не торопятся выполнять его приказание.

Боцман тронул его за плечо.

— Не надо, Андреич, не кричи. И в трюме голиком нечего делать. Сейчас водой из брандспойта за полчаса трюм приведем в порядок.

— Какой водой? — ошалело взглянул на боцмана Тимофей. — Какой водой? Трюм не успеет высохнуть.

— И не надо. Продукты возьмем во второй номер, он почище и поменьше, а сюда железяки разные можно грузить.

— Ты знал это и раньше? — срывающимся голосом спросил Тимофей. — Какого же черта ты молчал? Почему сразу мне не сказал? Ты что, посмеяться решил надо мной?

— Ты сам полез в трюм, стало быть, тебе виднее было. А только, я думаю, в этот трюм железо надо грузить.

Тимофей круто повернулся и побежал прочь от боцмана, от матросов, прочь от этих людей, которые смеются над ним, над его беспомощностью.

Слепой котенок! Салага ты несчастная… Так опозориться в глазах всех! И боцман… Хорош гусь! «Тебе виднее было». Какие злые люди… Трудно ему было, что ли, сразу мне сказать?

Тимофей сидел в своей каюте и тупо курил папиросу за папиросой. Заглянул третий помощник Лобов и скороговоркой выпалил:

— Давай к капитану, быстро!

Он оглядел Тимофея и свистнул:

— Ну и видик у тебя!

— Пошел к черту! — взорвался Тимофей и, оттолкнув Лобова, решительно направился к капитану. «Я ему сейчас все скажу, все выложу, что о нем думаю. До конца. И пусть гонит с судна. Лучше пойду комендантом на плавобщежитие, чем подвергаться таким унижениям».

Капитан сделал вид, что не заметил растерзанного вида Тимофея, и, показав на покрытое белоснежным чехлом кресло у стола, предложил сесть.

Тимофей сел. Пусть так. Не хочешь замечать моей грязи? Так я тоже не замечу белоснежных чехлов, вот так, вот так… Тимофей крутнулся в кресле раз, другой, всей спиной припечатываясь поплотней к креслу… Ну, теперь заметишь?

В каюте от резких движений Тимофея поплыли клубы пыли. Но капитан упорно не замечал настроения Тимофея.

— Вот спецификация грузов, — сказал он негромко, — сто тонн продовольствия и двести тонн разных железок. Среди них есть и крупногабаритные. Давайте прикинем, как мы все это разместим.

Капитан задумчиво смотрел на своего помощника, и Тимофей вдруг понял, что тот не видит его, не видит его грязной одежды, не видит его грязных рук, лица, сапог… Его вовсе не волнует воинственный вид помощника… Пожалуй, начни Тимофей сейчас выяснять отношения, капитан искренне удивится и не поймет причины…

— Так что же вы думаете? — услышал он спокойный голос капитана.

— Я ничего не думаю. Я не знаю, куда рейс, не знаю характера груза, не знаю прогноза, ничего не знаю, — обиженно проговорил Тимофей.

— Так вот. Рейс к острову Желания. Переход займет четыре дня, а то все пять. Прогноз на рейс неважный. Обещают шторм. Груз срочный. Решим так: вы заберете все эти документы, тщательно ознакомитесь с ними, продумаете план погрузки и доложите мне свои соображения. Даю вам на это сорок пять минут.

Капитан встал. Поднялся и Тимофей. Он сгреб со стола бумаги, неловко свернул их трубочкой и молча вышел из каюты.