Выше неба

— E2-E4, — услышал он из-за спины, и партия началась.

* * *

Прошло двадцать три минуты, и вокруг их стола уже собралось человек сорок, не меньше. Все наблюдали, не отводя взгляда.

— Конь D4 на E2, шах, — сказал Олег.

Алёна выполнила ход, переключила часы и заметила: — Ты подставил коня под удар.

— Знаю, — отозвался Олег, и Ворошилов, уже протянувший руку к своей ладье, под удар которой встал конь, замер. — Если он берёт коня, ему мат в два хода. Если не берёт, теряет ладью.

Олег сам не видел, но Алёна видела: Ворошилов утратил спесивый и довольный вид — теперь он выглядел растерянным.

— Если берёт коня, то ладья D8 на D1, шах, его ответ — ладья E2 на E1, затем ладья D1 бьёт E1, мат, — пояснил Олег.

— Король G1 на H1, — сообщила Алёна.

— Конь E2 бьёт ладью на F4, — тотчас ответил Олег. Зрители переглянулись — всё ясно, белые проиграли. Только вот Ворошилов сдаваться не собирался. Явно рассчитывает, что времени чёрным не хватит.

— Олег, у тебя три минуты пять секунд, — сообщила Алёна. Олег кивнул и сразу же назвал следующий ход. После этого ответы Олега следовали не более чем через три секунды. Видно было, что белые стараются запутать противника — делают странные, внешне нелогичные ходы. Олега это не запутало: он несколькими точным движениями забрал оставшиеся на ферзевом фланге соперника пешки. Затем провёл одну из своих пешек на оголившемся фланге до первой горизонтали, превратил её в коня и через четыре хода поставил мат вновь созданным конём.

Тишина взорвалась аплодисментами. Ворошилов с брезгливой миной на лице поднялся из-за стола, взмахом руки сбросил оставшиеся на доске фигуры на пол и ушёл из корпуса не оборачиваясь.

— Я всё записала на видео, — сообщила Алёна, останавливая шахматные часы. — Супер! Никогда такого не видела!

К Олегу подошли, чтобы поздравить и пожать руку, почти все собравшиеся зрители. По совести говоря, Олега это несколько смутило.

— Научишь? — спросила Алёна, когда зрители в основном разошлись, а фигуры и всё прочее были собраны и возвращены на доску. Она взяла Олега за обе руки и посмотрела ему в глаза. — Меняемся? Ты меня учишь играть в шахматы, я тебя — в настольный теннис.

— Идёт, — согласился Олег и посмотрел на часы. — У нас ещё минут сорок, потом нужно в спортзал. Что будем учить?

— Теннис! — Алёна отпустила его левую руку и повлекла за собой. — Идём со мной!

* * *

— Он не сам играл, ты заметил? — поинтересовалась Алёна, когда они шли в спортзал. — У меня на записи это видно. У него телефон лежал на колене, и он туда всё время поглядывал.

— Да и пусть, — отмахнулся Олег. — Не очень ему это помогло.

— Я даже представить не могу, как можно играть вслепую, — сказала Алёна. — Ты долго этому учился?

— Долго. Полгода или дольше. Мой шахматный тренер в спортивной школе давал упражнения на тренировку памяти. Вот и пригодилось. А зачем ты мне подмигивала?

— Потом расскажу. Я правда расскажу, но позже.

Олег кивнул. Удивительно, но воздух в спортзале показался сегодня куда терпимее обычного. Мазь действует? Та вчерашняя тумба стояла на прежнем месте, не было только расставленных на полу блинов от гантелей.

— Ровно то же, что вчера, — сказала ожидавшая их Вяземская. — Без несчастных случаев, естественно. Все те четыре упражнения, о которых говорил Олег. Делаете оба; в случае с тумбой страхуйте друг дружку. Как только ноги станет жечь, отправляйтесь на беговую дорожку — и спортивной ходьбой два-три километра.

Сказано — сделано. На этот раз ничего страшного не случилось; ногам стало жарко, а потом начало ощутимо жечь после примерно шести десятков упражнений. Довольно быстро, учитывая, что Олег по утрам выполнял каждое перед отъездом в «Ad astra» по тридцать раз. И при этом не особо уставал.

Они прошли те самые три километра и при этом почти не устали — так ощущалось.

— Слушай, у меня ногам всё ещё немного жарко, — удивилась Алёна. — Побежали к стойке!

— Хочешь проверить?

— Да. Ты будто не хочешь. Ну давай, там нет никого, а мы быстро.

Строго говоря, так не делают. Прыгать рекомендуется только в присутствии тренера… Ну или хотя бы другого человека. Что понятно — на случай травмы, а травму здесь заработать пара пустяков.

Они не особенно удивились, когда Алёна взяла со второй попытки сто девяносто семь — на сантиметр больше утреннего достижения, а Олег, соответственно, двести тридцать три.

— С ума сдуреть! — сказала Алёна, когда они вновь пошли по треку после прыжков — чтобы дать себе отдых. — Мне осталось семь сантиметров до мирового рекорда. Ну, среди юниоров. А тебе вообще четыре! Что же будет дальше?

— Дальше будет интереснее, — услышали они знакомый голос и едва не споткнулись оба. Вяземская словно возникла из ниоткуда, оказалась справа от них, у самой стойки.

— Анна Григорьевна? — удивилась Алёна; как, впрочем, и Олег.

— Я знала, что вы не утерпите, — пояснила Вяземская. — Я и сама такой была. Больно не было при прыжках?

— Нет, только немного жарко, — ответила Алёна. — И снова ощущение, что я электрическая. Ну не могу спокойно стоять, всё колется и щекочет.