Вышел киллер из тумана

- Пятьдесят.

- Прекрасно. Аванс?

- Все сразу. Немедленно. Деньги здесь, - он указал глазами на свой кейс.

- Спасибо за доверие, Иван Никифорович.

- Как тебе не доверять? Ты пока меня ни разу не подводил. Этого уберете без проблем. Лох. Хоть и пытается шустрить и брыкаться. Однако недооценивать тоже не следует...

- Обижаете, Иван Никифорович.

- Не собираюсь. Вот теперь давай по рюмашке за успех дела. Напряжение надо снять. Устал я, Фомич, страшно. А денек сегодня выдался дай боже...

Они выпили по большой рюмке ледяной водки, закусили малосольной семгой, и Иван Никифорович тяжело поднял свое могучее тело со стула.

- Все, Фомич, бери чемодан и приступай к делу. А мне пора домой. Мама и так, наверное, уже волнуется.

- Как чувствует себя Матрена Ильинична? - угодливо спросил Волокушин.

- Нам бы с тобой так в ее возрасте себя чувствовать. И вообще, хоть как-нибудь чувствовать.

- Дай бог, так и будет. Совесть у нас чиста, дело делаем благое, почему бы и нам не дожить до столь преклонных лет в добром здравии? А, Иван Никифорович? - осклабился Волокушин.

Разговоры о боге и о чистой совести почему-то не понравились Фефилову, он усмотрел в них какой-то намек. Гость встал, подал руку хозяину и вышел из квартиры.

На улице поймал такси и попросил довезти его на Рублево-Успенское шоссе.

Только он сел на заднее сиденье машины, как зазвонил его сотовый телефон.

- Да, - пробасил Фефилов.

- Иван Никифорович, это Дмитрий Николаевич вас беспокоит, - услышал он в аппарате скрипучий голос Софронова.

- Еще что-нибудь новенькое, Дмитрий Николаевич? - мрачно спросил Фефилов.

- Новенького нет. Но мне кое-что пришло в голову. Странно, как я раньше не сообразил...

"Что ты мямлишь, старый осел?!" - подумал в раздражении Фефилов, но вслух произнес сквозь зубы, пытаясь быть предельно вежливым:

- И что же именно вы вспомнили, Дмитрий Николаевич?

- А вот что, Иван Никифорович, - тихо произнес главный бухгалтер. Секретный код программы знал еще один человек. Как это мне раньше в голову не пришло... Но уж это настолько странно. Просто в голове не укладывается...

- Ну говорите же вы, наконец, - не мог скрыть нарастающего раздражения Фефилов. - И кто же этот человек?

- Это Алла Федоровна Скороходова.

- Да? - как-то рассеянно переспросил Фефилов. - Спасибо за информацию, Дмитрий Николаевич. Большое спасибо...

- Извините, что не сообразил раньше. Просто в голове не укладывается. До свидания.

- Всего доброго, Дмитрий Николаевич.

"Старый дурак, - улыбнулся про себя Фефилов. - В голове у него не укладывается. Еще как укладывается, ох, как все это укладывается в голове. Вот это прямо-таки в десятку..."

Он вспомнил, что ему доложили, как Хмельницкий и Скороходова ходили в Цюрихе вдвоем в ресторан. Тогда он не придал этому никакого значения. А почему бы им туда и не пойти? А теперь он смотрел на все совершенно иначе. Перед глазами встали их лица, припомнились взгляды, которыми они обменивались. Между ними что-то есть, непременно, что-то есть...

А тогда она оставалась одна. Все были на совещании, Стальной попал в больницу, кругом никого... А ведь маху-то дал не только Софронов, ведь он сам поднялся на третий этаж, чтобы переговорить со Скороходовой. А ее не оказалось на месте.

И когда Южаков ломился в кабинет главбуха, она была там, она непременно была там, за дверью. Она спешила, она забыла выйти из программы. А то бы все прошло шито-крыто. Но ничего, теперь вы оба ответите, как положено...

- Ладно, поглядим, Олег Михайлович и Алла Федоровна, кто посмеется последним, - прошептал Фефилов.

- Вы что-то сказали? - спросил водитель.

Фефилов промолчал.

Он глядел в окно на весеннюю Москву, на радостные лица прохожих, на веселых детей, красивых девушек. Слегка тошнило от выпитой водки. А перед глазами вставало морщинистое лицо матери, ждущей его к ужину в обществе шутих-приживалок и своим басистым голосом поучающей их, как жить. И отчего-то ему вдруг стало очень гнусно на душе.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1

Перед ним на письменном столе лежала фотография. И он долго, уже минут пятнадцать, пристально глядел на знакомое лицо.

И давние воспоминания до боли будоражили его душу.

Он до сих пор не мог привыкнуть к своей работе, слишком уж она была оригинальна и необычна. Хотя выполнял он ее всегда безупречно.

Андрей Петрович Стрельцов был профессиональным разведчиком. После окончания института его направили в родной Волжанск на оборонное предприятие. Он занимался научными исследованиями, собирался защитить кандидатскую диссертацию. Но судьба решила иначе. Отношения с начальством не сложились, и его вынудили уволиться с работы. Вскоре он получил повестку в военкомат. В звании лейтенанта поехал служить в секретную воинскую часть в Казахстан. И именно там он понял, что ему придется стать кадровым разведчиком. Там прошел серьезную профессиональную подготовку.