Вышибая двери

Надо ли говорить, что оставшиеся девять километров я не прошел, а пролетел как на крыльях, вдохновленный верой в человечество? И всю зиму потом ездил в куртке этого парня, написав маркером огромными буквами на спине «Данке, Томас!». Может, увидит.

Или вот еще. Однажды во время большой драки — дюжина турок против нас, двоих охранников, — была вызвана полиция. Явились два малорослых, мне по плечо, светловолосых мальчика-ботаника. Парадоксальным образом наличие дубинок с пистолетами только отодвигало их по возрасту еще дальше — от школьников к детсадовцам. К этому моменту мы уже выволокли турок на улицу и они каруселились между собой. Вид у полицейских был такой, что я невольно матюкнулся: «Еще и этих прикрывать придется!»

Да, спустившись к орущим туркам, я грубо нарушил технику безопасности. Но я был в таком бешенстве, что если бы вся Турция вдруг погрузилась в пучину морскую, выпил бы на радостях. Выскочив на автостоянку, чтобы показать, чье слово последнее, я стал тыкать пальцем в турок по очереди, вынося приговоры: «Тебе запрет на вход навсегда… И тебе… Ты придешь через три месяца… Ты тоже… А ты ищи другую дискотеку…» В ответ турки с воодушевленным ревом снова бросились на меня. Так, наверное, бросается стадо быков на тореадора, по пьяни зашедшего в загон.

Мелькнула мысль, что главное — устоять на ногах, но тут неожиданно, как из-под земли, прямо передо мной выросли фигурки «детсадовцев». Они закрыли меня собой, вытащили дубинки и детскими голосами, но достаточно громко закричали на турок: «Назад! Не приближаться к нему!» И своим уверенным видом, а прежде всего явной готовностью постоять за меня, совершенно незнакомого человека, до конца они заставили отхлынуть бешеную толпу.

В наступившей тишине я скользил взглядом по горящим ненавистью черным, как маслины, глазам, когда один из полицейских тихо сказал мне: «Вам лучше подняться обратно и запереть дверь. И если вас не затруднит, вызовите нам подкрепление…»

Да-ра-гой! Чтобы я да вас бросил!!! Впервые я готов был огрести, защищая ментовскую машину — с мигалками, с сиреной, все как положено. Взгляд мой упал на поднятую дубинку. И я заметил, что она нервно подрагивает в руке полицейского.

Но турки, как и все средиземноморцы, так же быстро гаснут, как и вспыхивают. Они уже, кто огрызаясь, а кто и подхихикивая, расходились… Полицейские вздохнули, убрали свои палочки и сели в машину. Один из них заговорил в оставленную там рацию, другой закурил. Я с чувством пожал ему руку. Что-то было в этом необыкновенное, что-то менялось и во мне. Наверное, с подобным чувством целуют руку священнику, не как человеку, зачастую и грешному, а как представителю «той» силы. Я пожал руку этому коротко стриженному мальчишке, показавшему, как бы это пафосно ни звучало, что мои права человека защищены и именно он как настоящий полицейский, представитель закона, готов и будет их отстаивать даже ценой собственного здоровья и жизни.

С тех пор, надо сказать, у меня резко изменилось отношение к полицейским вообще и к российским ментам в частности. Ничто так не прочищает мозги, как наглядный пример. Есть, конечно, и среди них сволочи, но настоящим ментам — поклон и уважуха. Спасибо, пацаны.

И таких «святочных» историй в Германии случается немало. Истинный современный немец — это человек, у которого многим представителям других народов можно поучиться. Внутренней культуре, деликатности, отношению к себе и окружающим. Причем эти качества распространяются на все слои населения, от профессоров до официантов. И слава богу, что это так.

Когда в танцхаусе нам удается закрыть вход для отморозков, когда мы не даем им испортить нормальным людям праздник, я чувствую, что по — настоящему нужен. И это тоже счастье. Может быть, даже большее, чем вся эта возня с девицами и прочая, прочая…

Есть у меня чувство, что, невзирая на все перекосы и выверты, строит некоторая часть человечества красивый чистый дом. Большой, светлый. Он называется Культура, а уже под его сенью расцветет и облагородится все. Процесс этот медленный, но, несмотря на все трудности, дело идет. Все-таки нельзя сравнить современные нравы, какими бы они нам ни казались, с нравами средневековыми, а ведь всего четыре сотни лет прошло — микрон в истории человечества. Так что я хотя бы кирпичики по ночам посторожу, чтобы уроды их не растащили, если уж не могу в самом строительстве этого дома поучаствовать.

Сядешь вот так после драки, когда пять минут назад мимо головы просвистела двухкилограммовая железная труба — недавно еще приваренная дверная рукоять, — закуришь… Что бы сделала эта троица внутри, да еще и выпив! А рядом смеется дискотечный молодняк, глупо, но добродушно улыбаются за кружкой пива бюргеры постарше, компания студентов день рождения справляет…