Вышибала

Я отрицательно качаю головой. Внезапно он останавливается, больно хватает под локоть, открывает одну из боковых дверей и швыряет меня во тьму. Я спотыкаюсь и падаю на пол. Дверь с грохотом захлопывается. Раздается щелчок выключателя, и под потолком вспыхивает яркая лампочка.

Сердце мое прыгает в пятки от такого поворота. Я в страхе оглядываюсь по сторонам. У двери стоит Оскар. Он самодовольно и ехидно улыбается, сложив на груди руки. Бетонный пол, стены, обитые каким-то материалом. Видимо, для звукоизоляции. Примерно тридцать футов в длину и столько же в ширину.

У одной стены стоит большая металлическая клетка с несколькими бойцовскими псами. Я узнаю чудовищ, виденных в кровавом представлении. Собаки, уставившись на меня, заходятся в бешеном лае, рычат и бросаются на решетку. Из пастей летят нити слюней.

– Пэнни, у тебя возникли серьезные проблемы.

Оскара словно подменили у меня на глазах. Его полный ненависти взгляд, зловещий лай собак, сама атмосфера помещения, весьма смахивающего на какой-то бункер для пыток, – все это вводит меня в ступор. Я совершенно не понимаю, что происходит. Поднявшись с пола, потираю ушибленное колено. Оскар подходит, хватает меня за волосы и швыряет к стене. В паре футов от меня беснуются адские псы, и я в ужасе отползаю в угол.

– Что происходит? Оскар, вы меня пугаете! Выпустите меня отсюда! – кричу я дрожащим голосом.

– Э нет! Отпустить тебя я никак не могу. Ты сама виновата. Я же просил не совать свой нос куда не следует! Было такое. Я знаю, что ты видела собачьи бои здесь, в «Амфитеатре». Как, понравилось?

Парализованная страхом, я сижу в углу, переводя взгляд то на этого подлого садиста, то на беснующихся псов. Сумасшедший блеск в глазах Оскара не сулит мне ничего хорошего. Видимо, ему доставляет наслаждение смотреть на лицо другого человека, искаженное ужасом, причинять боль, унижать. Я читала, что такие маньяки способны на любую жестокость.

– Знаешь, Пэнни, мне тебя ничуточку не жаль. Ведь я к тебе отнесся со всей душой, а ты меня предала. Настучала папочке о том, что увидела здесь. А тот сразу же решил, что может поиграть в героя. Норман в армии был наивным дураком, таким и умер. Еще на Ближнем Востоке он сопливо ныл о каких-то там мирных гражданах, погибших при бомбежках. Не понимал, что таковых в военное время не бывает. Есть только враги. Твой твердолобый папаша даже в городе пороков не усвоил очевидного урока. В этом мире все решают сила, деньги и Бог. Видите ли, не понравилось ему, как тут обходятся с женщинами. А ты знаешь, что это распоследние шлюхи, которым гореть в аду? Мы просто покупаем им билет туда и очищаем город от скверны.

– Да вы просто ангелы, только воняете так, как будто уже находитесь в аду! – огрызаюсь я в ответ.

Лучше бы я этого не делала. Оскар не спеша подходит ко мне, несколько секунд стоит в раздумье, после чего с размаху бьет носком ботинка в живот. Дикая боль пронзает тело. Корчусь на полу, из горла вырываются стоны, в голове мутит – еще немного, и потеряю сознание.

Тем временем Оскар хватает меня за ногу и куда-то тащит. Я слышу, как прямо под ухом клацают челюсти собак, но не могу даже пошевелиться. Когда боль немного стихает, я поворачиваю голову и вижу, что лежу в каких-то десяти дюймах от дверцы клетки. Собаки скулят, грызут прутья, желая добраться до меня.

– Немного пришла в себя? Отлично! Я хочу, чтобы ты, Пенелопа, видела, как мои питомцы будут вгрызаться зубами в твое симпатичное личико, вырывать из тебя клоки мяса.

Перевожу взгляд на Оскара. Он стоит у двери, держа в руке что-то вроде дистанционного пульта. Подонок нажимает какую-то кнопку на нем.

Я слышу рядом лязг железа и в ужасе наблюдаю, как решетчатая дверца немного приподнимается. Собаки принимаются просовывать в щель лапы, пытаясь достать до меня. Самый большой пес наконец-то достигает своей цели. Он достает когтями до моей лодыжки. Из раны брызжет кровь, вводя псов в еще большее исступление.

Превозмогая боль, я отползаю обратно в угол, трясусь от нервного шока и мысли о том, что сейчас дверца откроется полностью. Тогда для меня настанет настоящий ад.

– Теперь ты понимаешь, что намерения мои самые серьезные. Так что перейду к вопросу, который меня беспокоит. Надеюсь на твою предельную искренность и честность. Скажи-ка, где твой папаша спрятал бокс с записями, украденный в «Амфитеатре»?

Я пытаюсь что-то произнести, но горло сжимает спазм страха. Я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Ужас заполняет меня, как липкое тесто – форму для выпечки. Тупая боль в животе уходит куда-то на задний план. Прямо передо мной свирепые собачьи морды, лоснящаяся шерсть, мускулистые лапы, скребущие бетонный пол, тянущиеся в мою сторону.

– Сука, не мычи, отвечай!

Оскар взрывается от нетерпения и нажимает на кнопку. Дверца приподнимается еще выше. Один из псов просовывает в увеличившееся отверстие голову, клацает челюстью и скулит от жажды крови. Еще немного, и он выберется на свободу.