Вышибалы (СИ)

Барс оступился и, остановившись, упёр руки в колени, пока открывали дверь. Он был замотан до глаз в тряпки, на голове капюшон и тоже что-то накручено. Больше он напоминал во всех этих лохмотьях деревенскую бабушку. Обернулся Акросс, уже вошедший в маленький домик, остановилась Вега, которая шла последней, беспокойно заозиралась. Тим, как-то даже раздражённо, без страха перехватил Барса как котёнка за шкирку, впихнул в тёмный дом с его затхлым запахом. Хотя снаружи было ещё светло, в доме царил полумрак, он больше напоминал деревенский хлев, только для человека и со столом. В доме, в котором временно остановился Акросс, проще было укрыться от болезни, тут же была всего одна комната, которая выполняла функцию и кухни, и спальни, и гостиной. Зато об этом месте не было известно Легиону с его компанией. Барс норовил отойти подальше, Тим продолжал его держать.

– Я себя переоценил, – наконец глухо произнёс Барс на выдохе, высвободился из хватки Тима. – Где можно полежать?

– Где-нибудь, где не очень грязно, – отозвался Тим, отправился зажигать немногочисленные свечи. Акросс ожидал, что Барс будет долго выбирать, но он проворчал что-то одобрительное и рухнул на лавочку около стола. Вега вытерла ему лоб, попыталась помочь устроиться, осмотрелась в поисках одеяла. Акросс понял, что волнуется за неё, он представлял, как на следующее утро с температурой поднимется уже Вега. Обернувшись и заметив его обеспокоенный взгляд, Вега улыбнулась. Барсу решили не мешать – оставили дремать на просторной лавочке. Вега засобиралась:

– Я должна сегодня выйти на работу, меня будут искать. У Тима, к слову, тоже дела. Тем более, мы в твоём доме. Нам не нужны посторонние, которые придут спрашивать, почему у тебя больной лежит.

Тим молча собирался, пока Акросс не произнёс простое:

– Хорошо, я пока посижу с Барсом.

И Вега, и Тим застыли у дверей, глядя на капитана. Провести день с больным казалось слишком рискованной идеей, и Акросс только по этим взглядам осознал всю опасность.

– Нет, – Вега улыбнулась смущённо. – Ты иди. У тебя ведь тоже дела… Я посижу с Барсом.

– Прекращайте его перекидывать как обузу, – глухо проворчал Тим. – Вега посидит. Акросс, выметайся. Где костюм доктора?

– Нет у меня никакого костюма, – поморщился Акросс. Ему совсем не улыбалось пускать людям кровь и прижигать гнилые раны. Если это, конечно, был ни кто-то из команды. Кровь пускать не стал бы, потому что ещё по школе помнил, что это вредно и бесполезно, а вот раны прижигать – не впервой.

***

Мужчина, глава семьи, был здоров. Это многое усложняло – пока дети и женщина лежали и тихо умирали от неизлечимой болезни, он мешался, пытался не дать запереть его со всеми.

– Послушайте, мы же не бросаем вас. Мы будем приносить вам лекарства, еду. Вы на время заточения будете полностью на попечении церкви, – уговаривал священник. Он помогал Тиму закрывать, но человек из-за неё пёр с отчаяньем, от которого зависела его жизнь.

– Не будете! – выл он, и из-за деревянной двери показались пальцы, потом рука до запястья. – Я слышал про город, который просто сожгли. Живьём. Дворяне уехали не просто так! Они подождут, когда здоровых останется ещё меньше, и сожгут город так, словно их и не было вовсе.

Он проповедовал с завыванием, почти в истерике. Тим подсказал священнику отпустить, сам чуть ослабил, а потом ударил по двери со всей силы, прищемив выбравшуюся руку. Мужчина взвыл, но ладони не убрал. Что рука, если он мог расстаться с жизнью.

– Как можешь ты бросить свою жену и детей умирать в одиночестве? Разве не хочешь облегчить их последние дни? – повысил голос священник, вцепившись в крест так, словно с его помощью Тим закрывал дверь.

– Это не жена и дети мои! А они уже мертвы! А это существа, в которые вселилась болезнь! Это демоны, которые и меня за собой в ад…

– Я тебе сейчас руку раздроблю, – тихо и холодно пообещал Тим, давление с той стороны двери ослабло. В щель смотрел совершенно безумный глаз, оттуда же пыхтело, словно Тим удерживал не человека, а зверя. – Выбирай. Работать без руки уже не сможешь. Выберешься оттуда, но сдохнешь. Да и куда ты побежишь?.. Ворота в город закрыты. Никого не выпускают, и тем более не выпустят тебя. Если завтра у тебя обнаружат чуму, то бросят подыхать одного. Не с семьёй. Так же, как ты хочешь бросить их.

– Что ты понимаешь?! – дверь опять дёрнулась, на этот раз Тима чуть не отбросило. Священник снова бросился ему помогать. Тим в секунду отошёл на шаг, удобнее взял молот и размахнулся. Рука тут же спряталась за дверь, и этого хватило, чтобы священник защёлкнул замок. В доме рыдал кто-то голосом, очень отдалённо напоминающим человеческий. Тим обернулся – из подворотен на него, как крысы, смотрели спрятавшиеся там люди, видевшие всю эту безобразную сцену. Но, как и подобает крысам, они не рисковали вмешиваться.

– Я всё понимаю, – негромко ответил Тим. – Не веди себя так, словно собирался жить вечно.

Священник перелистал записи. Сверившись с ними, вернулся к сумке, вытащил несколько монет и протянул Тиму.