Вышка для бизнесмена

– Ты в это веришь? – с сомнением спросил тот.

– Ну, если по команде травницы, которая мне все это дала, первые лица области на свадьбу ее внучки, как дрессированные собачки, сбежались, то да. Кстати, я и насчет тебя договорился, так что, если ты к ней от меня приедешь, то примет без промедления.

– Где бы еще время на это взять, но подумаю, – пообещал Орлов.

– Я ничего не понимаю, – опять влез Крячко, потрясая фотографией. – Он ведь уже женат.

– Развелся и снова женился, – объяснил Гуров.

– Хватит сновать туда-сюда, успеешь еще. Здесь все свои, так что сядь и колись, как ты отпуск провел. А то я ничего не понимаю: Гордей, травница какая-то… Давай с самого начала! – потребовал Крячко.

В холодильнике было практически пусто, но они все равно устроились на кухне, и под чай впустую, то есть даже без сушек, Гуров рассказал друзьям о своих приключениях, в разумных пределах, конечно. Их реакция была совершенно предсказуемой.

– Ты никогда не научишься отдыхать, – вздохнул Орлов.

– Чтобы ты, Лев Иванович, да ни во что не вляпался, такого еще не было, – поддержал начальника Стас. – Ты и на Луне приключения найдешь.

– Да ладно вам! – отмахнулся Гуров. – Расскажите лучше, что на Петровке творится.

– Они бегают, а мы ловим! – пожал плечами Стас. – Это некоторым так везет, что они прекрасных дев спасают, а мы люди совсем простые, от сохи, у нас и дела другие, помельче да пожиже: все больше убивцы и прочая нечисть.

– Ладно, отдыхай, Лева! В понедельник на работу выйдешь? – спросил Петр Николаевич.

– А куда же я денусь? – пожал плечами Гуров. – Да и наотдыхался уже.

– Пошли, зубоскал, – позвал Орлов Крячко.

– Погодите, я с вами, а то в доме есть нечего, – сказал Гуров, и они все вместе вышли.

Когда Лев Иванович с набитыми пакетами вернулся домой, то первым делом заварил себе в термосе новую порцию травы, потом загрузил вещи в стиральную машину и отправился на кухню, чтобы приготовить что-нибудь съедобное. Яичницы, пельмени, сосиски и прочее остались в далеком прошлом, и теперь он гадал, сумеет ли освоить пароварку или нет. Прочитав инструкцию от корки до корки, Гуров загрузил туда рыбу с овощами, включил и принялся ждать, когда все это будет готово и каковым окажется на вкус. Получилось так себе, но утешив себя тем, что лиха беда начало, он все-таки поел, а потом уселся перед телевизором. «Интересно, а чего это я сижу? – вспомнились ему слова из стародавней рекламы. – Смотреть абсолютно нечего, но мы, как нанятые, все равно сидим и пялимся в ящик, вместо того чтобы книгу почитать, с друзьями пообщаться или в кино сходить».

Выключив телевизор, Гуров открыл книжный шкаф и его взгляд остановился на собрании сочинений Гоголя. «А что? Гордей и Елена, Ванечка и Аленушка, это те же самые старосветские помещики Афанасий Иванович и Пульхерия Ивановна, которых Гоголь сравнивал с Филемоном и Бавкидой. Только детей у Гордеевых будет много, но они все равно до самой старости будут называть друг друга Ванечка и Аленушка. Черт побери! – раздраженно думал он, возвращаясь в кресло. – Ну, какое право мы имеем насмехаться над ними? Кто дал нам право считать, что наше мнение является единственно правильным? Ну, живут они своей жизнью, своими интересами, вкусы у них другие, другие пристрастия, но кто сказал, что другие – значит, хуже? Они просто другие. И они имеют полное право быть другими и плевать им на наше мнение с высокой колокольни. Как сказала Полина Николаевна, мы все суетимся и торопимся, словно боимся опоздать на кладбище, хотя финиш у этой беговой дорожки один и тот же, а получается, что бежим мы именно к нему. А они живут неторопливо, со вкусом. Мы давимся полуфабрикатами и прочей дрянью, а их женщины не ленятся готовить для своих близких вкусненькое и калорий не считают. Мы покупаем цветы, а они их с любовью выращивают. Мы покупаем одежду, которую для нас совершенно равнодушно сделали машины, а они вяжут, шьют, вышивают, и не по обязанности, а потому что им это нравится, им это интересно. Ну и кто в конечном счете окажется прав: мы или они?»

Его размышления прервал звук поворачивавшегося в замке ключа. Гуров поднялся и пошел в прихожую, чтобы встретить жену. Увидев его, она гневно поджала губы и, ни слова не сказав, скинула туфли и прошла в спальню. Не сказать чтобы Гуров всегда делал первый шаг к примирению, но конфронтации не любил – ему и на работе хватало, так что частенько уступал, особенно когда чувствовал, что был неправ. Но сейчас он даже не подумал двинуться с места. Удивленная таким его поведением, Мария, считавшая, что он должен как минимум извиниться, а потом объясниться, не удержалась и вошла в комнату.

– Гуров, что за гадость стоит на кухне? – сварливым тоном спросила она.

– Это термос, а в нем моя трава заваривается, – не поворачиваясь, объяснил он.

– А поновее в той глуши ничего не нашлось? – съехидничала Мария.

– А мне нравится, – спокойно ответил он.

Гурову даже смотреть в сторону Марии не надо было, чтобы понять, что та растеряна.