Выскочка из отморозков

— Знаешь, сынок, в наше время тоже всего и всяких хватало. Но хоть как–то прятали грязь. Я помню, как однажды мать застала на чердаке Никиту и Женьку с девками. Полезла проверить, чем они там занимаются так долго. В то время уроки детвора готовила вместе, кучей. Так оно быстрей и надежней, двоечников не было, хотя занимались при свечах. Ну, так–то она пошла и смотрит — дверь на чердаке приоткрыта. Приостановилась мамка и слышит: «Откройте мне веки! Не вижу!» Да таким могильным, загробным голосом это было сказано, что у мамки ноги отказали. Вцепилась она в лестницу и слышит, как на чердаке кто–то зашелся от страха и заплакал. А девчонки давай успокаивать: «Не вой! Это ж сказка про Вия. Ее Гоголь написал, придумал все. На самом деле такого нет… А ты уже обоссался!» — выдали пацана.

— Ох, Боря, неловко мне сделалось, — вступила в разговор Степановна. — Кое–как я слезла с той лестницы и домой пошла. Зарок себе дала за детями больше не подсматривать. Они чистыми росли. Без порока и гнили. Хоть было им в ту пору по пятнадцать годов. А как родниковая вода… Ничем не замутились. И уже когда подросли, женихаться начали, не забижали девчат. И с кем в детстве хороводились, так и нынче знаются. Помогают, коль где надо. Вон уж скольких детей в городе пристроили! Все — детва друзей, подружек. Никого не оттолкнули от себя и не забыли.

— Никита с Женькой даже между собой в детстве не дрались. Дружили. И друг друга никогда не выдавали ни дома, ни в школе. А уж как выручали. Особо на экзаменах, мне ли это не помнить? Может, потому не было у них проблем и в семьях. С детсада своих жен знали. Их проверять не стоило. И мамка не беспокоилась. Знала, кого в невестки ей ждать. Никогда не изменяли женам, да и мысли такой не было.

— А ты сам–то с Катериной видишься? С первой любовью своей? — глянула Степановна поверх очков на Герасима.

— Мам! С Катей все закончено. Еще до Натальи встретились мы с ней. Она уже без ребенка осталась, выпивать начала. Попытался остановить, но бесполезно. Слишком глубоко влезла баба, потребовались бы годы, да и то где гарантия? А жизнь не бесконечна. У меня на тот момент на себя сил не хватало. А вот сорваться мог. Испугался грех на душу взять. К чему мне? Так и расстались после первой и последней встречи. Никто никому ничем не обязан..

— А ведь любил ты ее…

— Не знаю. Теперь уж не уверен. По молодости увлечений много. Всякое ли стоит называть любовью? Да и Катерина не сохла по мне.

— Это верно, сынок! Тебе себя упрекнуть не в чем! — кивнула Степановна.

— Боря! Тебя к телефону! — позвала мать.

— Кто там? — удивился Борис, глянув на часы.

— Девушка! — ответила Наталья и передала сыну трубку.

— Алло! Я слушаю…

— Борис! Это я, Светлана! Не бросай трубку, выслушай, что хочу сказать! Я виновата перед тобой. Ты надолго уезжаешь. А я все тебе испортила. Настроение сбила. Прости меня, но известие об отъезде было слишком неожиданным для меня. Я сначала не поверила, думала, что решил проверить или пошутил. Я наговорила тебе кучу глупостей. Прости, пожалуйста! Давай расстанемся друзьями, без обид и плохой памяти! Друзьями, какими были раньше.

— Ты просишь или требуешь?

— Мне хочется этого…

— А не слишком много?

— Сколько сможешь, прости. Я понимаю, как все глупо с моей стороны. Сначала душу перевернула, теперь прошу прощения. Но не хочу расстаться во врагах с тобой. Как бы ни повернула. жизнь, мы не должны забывать и втоптать в грязь недавнее. Я не прошу тебя остаться, хотя мне без тебя будет очень тяжело, — Заплакала в трубку, парень молчал, сбитый с толку. — Ну чего молчишь?

— Я не пойму, чего ты хочешь?

— Неужели ничего не понял, Боря?

— Не врубился! — признался честно.

— Я люблю тебя! — сорвалось в трубку на крике.

— Свет! Успокойся! Иди покури. Мне надо собраться в дорогу.

— Можно, я приду проводить тебя?

— Зачем?

— Ты не хочешь видеть меня?.

— Светка! Теперь меня послушай! И не перебивай!

Присел к окну и заговорил спокойным, ровным голосом:

— Знаешь, любовь — она особая! Это не игрушка, чтоб сегодня подарить, а завтра отнять. Когда натешился иль сломал игрушку, снова подарить. Такое в детстве бывало. Но я с такими порывал сразу еще тогда, в пацановстве. Здесь все иначе. И если ты считаешь меня зеленым мальчишкой, то очень ошибаешься. Я не умею скакать по чувствам — с горы в пропасть! А потом обратно на вершину. Не слишком ли крутой вираж? Ты сама попробуй. Уцелеет ли голова на плечах? Может, я и поверил бы, если б ты не раскрылась полностью. Но сказано все, слов не вернуть. И я не верю тебе. Ты снова хочешь что–то затеять. Опоздала. По спешке вылепила всю свою суть. Я не знал тебя, спасибо ситуации, проучила. Прощаю. Но на том все! Большего не требуй. Мы никогда не вернем утраченное. Ты меня слышишь?

— Да, — прошептала трубка, всхлипнув.

— Прощай, Светка!

— Подожди секунду. Мне очень нужно увидеть тебя.

— Зачем?

— Хочу проститься…