Высокая цитадель

Точнее, летал, подумал он. Что касается Филсона, то он никогда не простит летчика, угробившего, неважно по какой причине, один из его самолетов. Так что тут все кончено. Потерял работу. Хоть паршивая была работа, все же она поддерживала его, а теперь — конец. Что он теперь будет делать?

Девушка вернулась от Родэ, и О'Хара подошел к ней.

— На дороге все спокойно?

— Да. Мигель говорит, что все спокойно.

— Вот удивительный человек! — сказал О'Хара. — Он так знает эти горы, да и в медицине разбирается.

— Он родился в этих местах, — уточнила Бенедетта. — И он изучал медицину до тех пор, пока… — Она запнулась.

— Пока что? — спросил О'Хара.

— Пока не произошла революция. — Она потупила взор. — Вся семья его была убита. Вот почему он так ненавидит Лопеца. Кажется, что он каждую минуту готов вступить в борьбу. — Она вздохнула. — Все это очень печально. Мигель был многообещающим студентом. — Знаете, его очень интересовал «сороче», он собирался серьезно заняться им после получения диплома. Но после революции ему пришлось покинуть страну. Денег у него не было, так что пришлось оставить науку. Некоторое время он работал в Аргентине и там повстречался с моим дядей. Он спас ему жизнь.

— Да? — О'Хара высоко поднял брови.

— Лопец знал, что он не может быть спокоен, пока жив мой дядя. Он знал, что дядя обязательно организует подпольное сопротивление. Поэтому постоянно выслеживал его, нанимал убийц — даже в Аргентине. Было несколько покушений, и один раз дядю спас Мигель.

О'Хара удивился:

— Ваш дядя должен был чувствовать себя, как тот несчастный Троцкий, которого Сталин пристукнул в Мексике.

— Вот именно, — сказала она с гримасой отвращения. — Мигель после этого остался с нами. Он сказал — все, что ему нужно, это кров и еда, и он поможет дяде вернуться обратно в Кордильеру. Вот мы и здесь.

— Да, — заметил О'Хара, — выброшены в этих чертовых горах, и бог его знает, что ждет нас внизу.

Вскоре Армстронг пошел сменить Родэ. Мисс Понски подошла к О'Харе.

— Извините меня, я так глупо вела себя в самолете, — сказала она серьезно. — Не знаю, что нашло на меня.

«Какие тут могут быть извинения? — подумал О'Хара. — Сам был страшно напуган». Но не мог этого сказать вслух, даже слово «страх» не хотел произносить в ее присутствии. Было бы непростительной ошибкой напоминать человеку о такого рода неприятных вещах — даже девице в возрасте. Он улыбнулся и дипломатично ответил:

— Не всякий перенес бы то, что случилось, так же хорошо, как вы, мисс Понски.

Эти слова явно успокоили ее, она, видимо, ждала и боялась упреков. Она улыбнулась:

— Ну что ж, капитан О'Хара, а что вы думаете обо всем том, что говорят о коммунистах?

— Я думаю, они способны на все, — мрачно произнес О'Хара.

— По возвращении я напишу доклад в Госдепартамент. Слышали бы вы, что рассказал мне Агиляр о Лопеце. Я думаю, что Госдепартамент должен помочь ему в борьбе против Лопеца и коммунистов.

— Я склонен согласиться с вами, — сказал О'Хара, — но боюсь, что Госдепартамент не будет склонен вмешиваться во внутренние дела Кордильеры.

— Чушь, ерунда! — взорвалась мисс Понски. — Мы же ведем борьбу против коммунистов, не так ли? Кроме того, сеньор Агиляр сказал, что он собирается провести выборы, как только Лопеца вышвырнут из страны. Он настоящий демократ, такой же, как вы и я.

О'Хара попытался представить себе, что произойдет, если еще одно латиноамериканское государство станет коммунистическим. Кубинские агенты копошились по всей Латинской Америке, как пауки в трухлявом дереве. Кордильера располагалась на побережье Тихого океана, и ее территорию Анды — пистолет, направленный в сердце континента. Американцам вряд ли понравится приход к власти коммунистов.

Вернулся Родэ и в течение нескольких минут о чем-то говорил с Агиляром, затем подошел к О'Харе и тихо сказал:

— Сеньор Агиляр хочет поговорить с вами. — Он сделал жест Форестеру, и они трое подошли к старику, устроившемуся на одной из лежанок.

Старику было явно лучше, и он выглядел довольно бодро. Глаза его оживились, в голосе чувствовались сила и власть, чего О'Хара раньше не замечал. Он понял, что старик — сильный человек, может быть, не столько телом, уже немолодым и одряхлевшим, сколько духом. Если в не его сильная воля, организм не выдержал бы напряжения, связанного с произошедшими событиями.

Агиляр добродушно улыбнулся.

— Прежде всего я хотел бы поблагодарить вас, джентльмены, за то, что вы сделали для нас в такой сложной ситуации, и я очень сожалею, что стал причиной всего этого несчастья. — Он печально покачал головой. — В нашей латиноамериканской политике чаще всего страдают невинные люди. Сожалею, что все так получилось и что вы увидели мою страну в таком плачевном виде.

— Что поделаешь, — заметил Форестер. — Мы все в одной лодке.

— Я рад, что вы это понимаете, — одобрительно произнес Агиляр, — потому что сейчас очень важно, что произойдет дальше, если мы встретимся с коммунистами.