Высокий глерд

Брюнетка томно улыбнулась, дескать, готова быть подчиненной во всех случаях, что потребует моя фантазия, а блондинка повела плечами, и еще одна пуговица освободила голову из удушающей мою творческую фантазию петли.

— Каким трюкам? — спросил я.

— Не знаю, — ответил он рассеянно. — Щенка учат приносить палочку или мячик, он сам дико радуется, когда у него получается. Стайные животные обожают случить и выполнять команды.

— Буду знать, — сказал я. — Командовать я люблю.

— Попробуй бросать ему оглоблю, — посоветовал он, — и требуй приносить. Это приучит его подчиняться и автоматически закрепит навсегда твой статус вожака.

— Спасибо, — сказал я с облегчением. — А что такое оглобля?

Он наморщил лоб.

— Я думал, ты знаешь. Какая-то штука у косплеистов. Какие-то магические ритуалы с нею связаны. Вроде бы крестят ею…

— Как думаешь, — спросил я, — какого он будет роста? Когда взрослый?

Он пожал плечами.

— Не знаю. Какой-то новый вид. Такие не могут ходить большими стаями, места для корма не хватит. Так что у них не столько стаи, как прайды. Но правила те же: любовь и преданность к вожаку. Это у них на генетическом уровне, как и у собак… Так он вырастет большой, но в сарае поместится.

— Прекрасно, — ответил я бодро и покосился на женщин. — А место для выгула? А то у меня участок всего сто гектаров.

Брюнетка завистливо вздохнула, закатила глаза, я почти услышал «дас ис фантастиш», а блондинка раздвинула и отвела назад плечи так, что я услышал пулеметные щелчки магнитных пуговиц до самого низа платья.

— Сто гектаров? — повторил Профессор. — Хватит и десяти. Только отгороди, а то сломает и бетонную стену, если разыграется и шарахнется сдуру…

— Спасибо, — сказал я. — Ты меня выручил. Побегу дрессировать своего динозаврика.

На обратном пути я вспоминал все, что знаю о стадных и нестадных. Стадные легко приручаются, волчонок вырастает беспредельно предан человеку, у стадных запрограммирована любовь к сородичам из стаи, без этого не добились бы своих высот. Это кошачьих приручить не удастся, их можно только приучить жить в квартире, но не приручить, а вот стайные…

— Моя ты жабушка, — сказал я умильно, вспоминая своего жабенка, — это я, твоя мама и твоя папа…

Когда, оставив автомобиль во дворе самому открывать гараж и пригораживаться там, вбежал бодро в дом, мой горбатенький ящеренок сидит на коленях у королевы, голову задрал, а она скребет ногтем ему белое горлышко.

— Ваше величество, — сказал я сварливо, — вы избалуете мою домашнюю зверушку!

Она посмотрела на меня исподлобья.

— У тебя и животные не такие, как у других. Кто ты?

— Улучшатель, — сказал я скромно. — Лучших из всех существующих. Живая легенда! Как и моя зверушка, что тоже самая лучшая… Ладно, я сегодня что-то добрый, наверное, съел что-нить… вы тоже самая лучшая из королев!.. В смысле, красивая. Когда вот так в профиль. Желательно, в полной темноте… Эй, морденок!

Ящеренек распахнул глазища, у детей они всегда большие, круглые и невинные, запищал и бросился ко мне, простучал коготками по полу и взобрался быстро по штанине и рубашке до самого моего уха, где с плеча принялся что-то нахрюкивать, то ли жалобу, то ли благодарственную песнь.

— Докладаю, — сказал я, — да не тебе, а ее величеству! Хоть тебя люблю больше, но ее величество уже почти уважаю за нечеловеческую стойкость, почти женскую… Глубоко как бы уважаю, настолько глыбоко, что самому страшно…

Королева прервала:

— Попытайся собраться. Понимаю, у глупых людей слова и мысли всегда разбегаются…

— Первая часть плана, — отчеканил я, — выполнена. Трансформатор закуплен…

Ее щеки заалели, а в глазах появился звездный блеск.

— Наконец-то!

— Ваше величество, — сказал я с укором, — пошли только вторые сутки, как вы здесь, а вы уже считаете нашу жизнь адом!.. Вообще-то она такая и есть, но нужно же учитывать мои патриотические чувства!.. Нечего иностранцам хулить наше посконное… Завтракать будете?

Она сказала строго:

— Мы уже завтракали.

— А второй завтрак? — спросил я. — Думаете, у меня амнезия?.. У нас есть еще и третий завтрак, а у некоторых и четвертый. И два обеда. Про ужины вообще запретная тема. Это называется дробным питанием, когда часто, но много.

— Почему запретная? — спросила она с непониманием.

— Многие даже себе не могут признаться, — буркнул я. — Слаб человек, слаб. Жрет и жрет…

На ее губах проступила надменная улыбка, дескать, это человек слаб, а вот женщины сильны, они осознают, что на них держится весь мир.

Я сгреб дракончика в ладони, расцеловал и строго напомнил:

— Я твой папа, понял?.. И мама. Так что слушайся меня, а то любить не буду.

Он взвизгнул и полез целоваться еще и еще, извиваясь всем телом, выразительное такое заверение, что обожает меня, такого сильного, красивого, мудрого и все умеющего…

Блин, когда на меня так хоть одна женщина посмотрит?

Я снова поцеловал в морду с такой сердечностью, с какой не целовал ни одну женщину. Вообще-то и от них никогда не видел такой чистой любви и преданности, как от этого существа с гребешком на спине.

Королева поморщилась:

— Бр-р-р… он холодный, противный.