Высокое окно

Мои имя и адрес на пакетике были написаны чернилами – очень аккуратными печатными буквами. Я разрезал веревочку, развернул тонкую коричневую бумагу и обнаружил под ней дешевую картонную коробочку со штемпелем «Сделано в Японии». В такую коробочку в какой-нибудь японской лавочке вам упакуют резную фигурку животного или камешек нефрита. Крышка была пригнана очень плотно.

Стянув крышку и сняв сверху бумажную салфетку и кусочек ваты, я обнаружил в коробочке золотую монету размером приблизительно с полдоллара, ярко сверкающую, будто ее только что отчеканили.

На одной ее стороне был изображен орел с распростертыми крыльями, щитом вместо груди и инициалами «Е.Б.» на левом крыле. Орел был заключен в круг, а между окружностью и гладкой необработанной кромкой монеты была надпись: «E PLURIBUS UNUM» и внизу год 1787.

Я положил монету на ладонь. Монета была холодная и тяжелая, и я почувствовал, как влажна моя ладонь под ней. На другой стороне монеты было изображено солнце – восходящее или заходящее – над острой вершиной горы и вокруг – два венка, похоже, из дубовых листьев, один в другом; еще какая-то надпись по-латыни и внизу имя: «Брэшер».

Это был дублон Брэшера.

Больше ни в коробочке, ни на бумаге ничего не было. Печатный шрифт ничего не говорил мне. Я не знал никого, кто бы таким пользовался.

Наполовину наполнив кисет табаком, я завернул монету в салфетку, перехватил сверточек резинкой и сунул его в кисет, после чего наполнил последний табаком доверху. Затем застегнул молнию и сунул кисет в карман. Запер надписанную оберточную бумагу, веревочку и коробочку в шкаф для хранения документов, сел за стол и набрал номер офиса Элиши Морнингстара. На другом конце провода телефон прозвонил восемь раз, мне никто не ответил. Собственно, я так и предполагал. Повесив трубку, я поискал имя Элиши Морнингстара в справочнике, но его домашнего телефона там не было.

Достав из стола заплечную кобуру, я пристегнул ее, сунул туда автоматический кольт тридцать второго калибра, надел шляпу и пиджак, закрыл окна, убрал виски в стол, погасил свет и уже открыл дверь офиса, когда зазвонил телефон.

Звонок как звонок, но мне почудилось в нем что-то зловещее. Я замер в напряженном ожидании, растянув губы в кривой ухмылке. За закрытыми окнами сияли неоновые огни. Воздух был абсолютно неподвижен, в коридоре стояла мертвая тишина. Телефон в темноте звонил громко и мерно.

Я вернулся в кабинет, оперся о стол и поднял трубку. В ней послышался щелчок, потом гудок – и больше ничего. Я нажал на рычаг и так и продолжал стоять в темноте, держа в одной руке трубку, а другой – нажимая на рычаг. Я и сам не знал, чего жду.

Телефон зазвонил снова. Я легонько откашлялся и приложил трубку к уху, ничего не говоря.

Так мы и молчали – оба – отделенные друг от друга, может быть, милями; мы оба дышали осторожно, напряженно вслушиваясь, но не слышали ничего – даже дыхания.

Потом, спустя, как мне показалось, очень продолжительное время, в трубке послышался тихий отдаленный шепот: кто-то невнятно и без всякого выражения произнес: «Плохи твои дела, Марлоу».

Потом снова послышался щелчок и гудок. Я повесил трубку и вышел из офиса.

13

Я выехал из Сансет, немного покрутился по улицам и, так и не решив, следит ли кто-нибудь за мной, остановился у аптеки, чтобы позвонить оттуда. Зайдя в будку, я опустил десять центов в прорезь аппарата и спросил у телефонистки код Пасадены.

– Дом миссис Мердок, – ответил холодный, высокомерный голос.

– Это Филип Марлоу. Миссис Мердок, пожалуйста.

Мне было велено подождать. Потом нежный и очень чистый голос сказал:

– Мистер Марлоу? Миссис Мердок сейчас отдыхает. Вы хотите что-нибудь передать?

– Вам не следовало говорить ему.

– Я… кому?..

– Чокнутому малому, в чьи носовые платки вы рыдаете.

– Как вы смеете?!

– Мило, – сказал я. – Теперь попросите к телефону миссис Мердок. Это необходимо.

– Хорошо. Я попробую.

Я долго ждал. Ее надо было поднять и подложить ей под спину гору подушек, и вытащить из ее грубой серой лапы бутылку вина, и поднести телефон… На другом конце провода кто-то откашлялся. Звук был похож на грохот товарного поезда в гулком тоннеле.

– Миссис Мердок у телефона.

– Вы можете опознать принадлежащий вам предмет, о котором мы говорили сегодня утром, миссис Мердок?

– Э-э… а что, есть какие-то похожие на него?

– Должны быть. Десятки, сотни, насколько мне известно. Во всяком случае, десятки. Где они, я, конечно, не знаю.

Она покашляла.

– Я не настолько разбираюсь в этом. Вряд ли я смогу опознать его. Но в данных обстоятельствах…

– Я как раз об этом, миссис Мердок. Опознать предмет совершенно необходимо.

– Так. Вам что, известно, где он находится?

– Морнингстар говорит, что видел его и ему предлагали его купить, как вы и подозревали. Но покупать старик не стал. Он утверждает, что приходила женщина. Это, правда, ничего не значит, потому что Морнингстар дал очень подробный словесный портрет некоего субъекта – либо полностью выдуманный, либо относящийся к кому-то, кого Морнингстар знает довольно близко. Но, возможно, действительно приходила не женщина.