Высокое окно

– Было бы значительно лучше, – раздраженно сказал я, – если бы она подолгу держала свою пасть закрытой. Она просто не дает вам это забыть.

Девушка казалась удивленной и уязвленной:

– О, это не все. Я была его секретаршей. Она была его женой. Это был ее первый муж. Естественно, она тоже не может это забыть. Как можно?

Я почесал ухо, хотя оно вовсе не чесалось. Сейчас почти ничего нельзя было прочесть на ее лице, кроме разве того, что она как бы разговаривала сама с собой. Я был чем-то абстрактным, и мой голос был почти что ее собственным внутренним голосом.

Потом на меня снизошло одно из странных – и зачастую обманчивых – озарений.

– Послушайте, – сказал я, – а среди вашего окружения нет ли человека, который производит на вас то же впечатление? Больше, чем все остальные?

Она испуганно осмотрелась по сторонам. И я вместе с ней. Комната была пуста – никто не прятался под стулом и не подглядывал в дверь или окно.

– Почему я должна говорить вам? – выдохнула она.

– Вы не должны. Вы поступите как захотите.

– Вы обещаете никому не говорить – никому на свете, даже миссис Мердок?

– Ей в последнюю очередь, – сказал я. – Обещаю.

Она открыла рот, и на лице ее появилось подобие робкой доверительной улыбки… и потом что-то не получилось.

Слова застряли у нее в горле. Она издала какой-то хриплый, сдавленный звук. И зубы ее застучали просто оглушительно.

Я хотел было крепко встряхнуть девушку, но побоялся до нее дотронуться. Мы стояли. Ничего не происходило. Мы стояли. И проку от меня было как от пятого колеса в телеге.

Потом она повернулась и бросилась прочь. Я слышал ее удаляющиеся по коридору шаги. Потом хлопнула дверь.

Я пошел к канцелярии. Она рыдала за дверью. Я стоял и слушал ее рыдания.

И ничего не мог поделать. И вряд ли кто-нибудь мог что-нибудь здесь поделать.

Я вернулся к застекленной двери, стукнул и просунул в нее голову. Миссис Мердок сидела в той же позе, в какой я ее оставил.

– Кто нагнал страху на девочку? – спросил я.

– Убирайтесь из моего дома, – процедила она, не разжимая толстых губ.

Я не пошевелился. Тогда она хрипло расхохоталась:

– Вы считаете себя умным человеком, мистер Марлоу?

– Я не задавался этим вопросом.

– Ну а если зададитесь?

– За ваш счет.

Она пожала мощными плечами:

– Возможно, и так.

– Вы ничего не добились, – сказал я. – Я все-таки должен буду все рассказать в полиции.

– Я ничего не добилась, но и ни за что не заплатила. А монета возвращена. Будем считать, это мне стоило тех денег, которые я отдала вам, – это меня устраивает. Теперь уходите. Вы мне надоели. До предела.

Я закрыл дверь и пошел обратно. За дверью канцелярии никто не рыдал. Было очень тихо. Я прошел мимо.

Я вышел из дома, остановился у двери и послушал, как солнечные лучи сжигают траву. Поодаль заработал мотор, и из-за угла показался серый «Меркурий». За рулем сидел мистер Лесли Мердок. Увидев меня, он остановился, вышел из машины и торопливо подошел ко мне. Он был премило одет – во все новенькое: габардиновые штаны кремового цвета, черно-белые ботинки с блестящими белыми носками, спортивную куртку в очень мелкую черную и белую клеточку, кремовую рубашку без галстука; из кармана рубашки торчал черно-белый носовой платок. На носу у мистера Мердока были зеленые солнцезащитные очки.

Он остановился рядом и сказал как-то тихо и застенчиво:

– Вы, наверное, думаете, что я страшный подлец.

– Из-за вашей истории с дублоном?

– Да.

– Эта история нисколько не повлияла на мое суждение о вас.

– Значит…

– Что вы хотите услышать от меня?

Он заискивающе пожал плечами. Его дурацкие рыжие усики просто сияли на солнце.

– Наверное, мне просто нравится всем нравиться.

– Виноват, мистер Мердок. Мне очень нравится ваша преданность жене. Вы это хотели услышать?

– О, вы полагаете, я лгал? Вы думаете, я рассказывал все это только для того, чтобы защитить ее?

– Я нахожу это возможным.

– Понимаю, – он вставил сигарету в длинный черный мундштук, который извлек из-за щегольского платка. – Значит… я могу понимать это как то, что я вам совсем не нравлюсь. – За зелеными стеклами очков было заметно смутное движение его зрачков – словно движение рыб в глубине пруда.

– Глупый разговор, – сказал я. – И чертовски бесполезный. Для нас обоих.

Он поднес спичку к сигарете и затянулся.

– Я понимаю, – сказал он. – Извините, я был настолько невежлив, что начал его.

Он повернулся на пятках и направился к машине. Я стоял неподвижно и наблюдал, как он отъезжает. Потом я пошел вдоль стены и на прощание потрепал по голове маленького нарисованного негритенка.

– Сынок, – сказал я ему, – ты единственный в этом доме, кто еще не спятил.

23

Следователь лейтенант Джесси Бриз высоко поднял руки, потянулся, зевнул и сказал:

– Ну что, припоздал на пару часиков, а?

– Да, – ответил я. – Но я просил передать вам, что задержусь. Мне нужно было сходить к зубному врачу.

– Садись.