Высокое сопротивление. Бонус к книге "Минус всей моей жизни" (СИ)

- Так!!! ТИХО! ТИХО!! ТИХО!!! – завизжала снова судья, долбанув молоточком по столу раз десять и бешено вращая глазами. – Объявляется трехчасовой перерыв!!! Суд удаляется на совещание до вынесения приговора! И если после перерыва будет происходить то же самое – охрана выведет всех!!! Всех, кроме истца, ответчика и их адвокатов!! Вы меня слышали??? Развели здесь… курятник… ВСЕ!!! – и шибанув молоточком последний раз для проформы, судья и секретарь синхронно встали, а Альберт Иванович вдруг громко и властно проговорил:

- Подождите, Ваша честь! Требования супругов будут пересмотрены. Мы все обсудим и подготовим соответствующее решение… м-м-м… в течение часа.

Судья вздохнула, посмотрев на ворох бумаг на своем столе и в руках, а потом сердито проговорила:

- Решение будет окончательным?

- Не сомневайтесь.

- Хорошо. – она внимательно посмотрела в холодные и требовательные глаза Кроповницкого и неясно кивнула. – Суд будет в комнате для совещаний. Через час пришлете своих адвокатов с решением. Мы рассмотрим. – шорох черного одеяния, стук фиолетовых каблучков – и в зале остались только две, запутавшиеся в своей войне семьи.

Звонко отбивая тростью, Кроповницкий прошел по проходу между рядами скамеек и столов, и грозно посмотрел на бледную и потерянную дочь:

- Ты. За мной. – а затем он обернулся к Сереже, глядящего на него с победным торжеством, и прошипел:

- И ты тоже.

- Без моего участия ты ничего с моим сыном обсуждать не будешь, Альберт. – громыхнул за Сережиной спиной голос Виктора Петровича, и Альберт Иванович ненавистно посмотрел в его сторону убийственным взором, скривившись в усмешке:

- Ну конечно. Как же иначе.

- Алик?.. Витя?.. – раздались два робких и не на шутку встревоженных женских голоса, и мужья-крутые бизнесмены одарили своих жен суровыми зырканьями, одновременно проговорив:

- Будь здесь, Тома. Мы сами все решим.

- Юля! Не лезь. У нас серьезный разговор.

И все четверо, не глядя друг на друга, двинулись к выходу, но Сережу, открывшего дверь первым, просто ослепили несколько вспышек, а затем со всех сторон раздалось поспешное:

- Альберт Иванович! Альберт Иванович! Несколько слов для газеты «Новые лица»…

- Виктор Петрович, заседание окончено? С каким результатом для вашей семьи завершился развод??

- Виктор Петрович… Альберт Иванович… Виктор Петрович…

Сережа поморщился и грубо, в своей манере, растолкал журналистов из нескольких местных газет, не оборачиваясь на них и двинувшись дальше по коридору, выискивая пустой зал для разговора. Конечно, Альберт Иванович был очень известным и влиятельным бизнесменом, владельцем нескольких крупных компаний и даже своей яхты, не говоря уже о двух загородных коттеджах с бассейном и площадкой для тенниса, да и Виктор Петрович слыл узнаваемым в своих кругах и очень даже успешным дельцом, но повышенное внимание СМИ к дурацкому, надоевшему до желудочных колик, разводу сильно его раздражало, хотя… могло сыграть и на руку…

Слыша позади категоричные: «Без комментариев! Без комментариев!», он, наконец, сыскал небольшой зал, возможно, даже и не предназначенный для заседаний вовсе, и обернулся, посмотрев на недовольные лица, следующие за ним по пятам:

- Сюда пойдем.

Они вошли в помещение, одно из окон которого было приоткрыто, и Ксюша сразу устремилась к нему, жадно вдохнув свежий воздух и все еще выделяясь страшной бледностью, особенно на фоне раскрасневшегося от собственной злости старшего поколения. Сергей внимательно посмотрел на нее, тревожно нахмурившись:

- Тебе воды принести, может? Ксюша!

Она с обреченной и усталой ухмылкой чуть повернула лицо в его сторону, но глаза прятала, избегая встретиться с его взглядом, и холодно отрезала:

- Не надо мне ничего.

Альберт Иванович снова смерил дочь гневным взглядом и раздраженно воскликнул:

- Черт подери, Ксюша! Дочь! Как ты могла забеременеть от этого… этого… Ладно! Вопрос этот будет решен окончательно и бесповоротно. Вечером поедешь к нам с матерью. Будем обсуждать, что с тобой делать.

- Разбежалась. – тихо ухмыльнулась Ксюша, продолжая смотреть в окно невидящими глазами, но отец ее не слышал, переключив свой гнев на Сергея.

Закурив сигарету, хотя вряд ли в этом зале можно было курить, как и во всем здании суда, он злобно уставился на Сережу жесткими, как титан, голубыми глазами, и с ненавистью произнес:

- Да… Недооценил я тебя, Сергей… Недооценил… И как ты все это провернул, а? Ты же переводил активы! Копии документов у Ксюши были настоящие… Как ты это сделал, мерзавец?!?

- Поосторожней с выражениями, Альберт! – громыхнул Виктор Петрович, а Сережа лишь пожал плечами и спокойно проговорил с абсолютной, непоколебимой уверенностью в себе:

- Я слил все обратно. Это делается элементарно, если есть кое-какие подвязки и знаешь процедуру.

Кроповницкий ухмыльнулся, качнув головой, а Ксюша шокировано посмотрела на Сережу, тихо шепнув:

- Обалдеть можно!

- Ну конечно… Бабки перемахнул обратно в ЗАО… В банке сказал… Что сказал?