Высокое сопротивление. Бонус к книге "Минус всей моей жизни" (СИ)

- Не гони пургу, Ксюша. – разозленно и строго проговорил Сережа, бросив последний нежный взгляд на Настю и выйдя из ее комнаты, погасив свет.

- Ну так в чем проблема? Учти, Сергей – в ближайшие дни я тебе такой лафы не устрою! Пока не будет решения суда, забудь о Насте и кусай локти в одиночестве! Ясно?? – зудела сзади Ксюша, следуя за ним в гостиную, а Сережа…

А Сережа опять проигнорировал свое сердце, которое буквально кричало в предостережении, что это все слишком странно и хорошо, чтобы быть правдой, потому что он не мог отказать дочери и лишить ее радости совместного завтрака, когда она проснется утром, а потому…

- Ладно. Останусь. – жестко ответил Сережа и резко обернулся к Ксюше, бескомпромиссным тоном проговорив:

- Но это только ради Насти! Ничего себе не придумывай, Ксеня! Поняла?? Это ничего не меняет.

Ксюша ухмыльнулась, закатив глаза:

- Больно ты мне нужен, мерзавец поганый. Ладно, пойду чай поставлю. – и она вышла в кухню, а Сережа, чувствуя, что должен сообщить Жене о своем решении остаться на ночь в доме жены и дочки, вытащил мобильник и набрал ее номер.

*** «Плюс»

А в доме Жени в этот день все гудело так, будто кто-то решил устроить там незапланированный Новый год на три месяца раньше, и этот невообразимый шум уже успел взбудоражить и Раису Степановну, и соседей сверху и снизу, а некоторые даже начали приходить, чтобы уточнить, все ли в порядке в квартире Зябликовых, поскольку ароматный дурман многочисленных блюд просто срывал крышу всем, кто входил в подъезд и передвигался по нему… А на самом деле, ничего особенного не произошло, а напротив – все вернулось на круги своя, поскольку именно сегодня из Алтайского санатория вернулись мама и Полина.

Женя, честно говоря, страшно скучала все эти три недели, поскольку совсем не привыкла возвращаться в тихий, почти пустой, не считая папы, дом, в котором не пахло ничем, кроме некоторых самых простых супов, пельменей и макарон, а переговаривающиеся голоса и детские крики не заглушали нервных речитативов футбольных комментаторов из телевизора. Они с папой, часто ужиная вечером вдвоем, постоянно говорили об этом, о том, что им обоим как-то пусто без мамы с Полей и очень непривычно, словно бы квартира лишилась части своей души после их отлета…

Но это было нужно. Жизненно необходимо. И… Женя боялась поверить, боялась сглазить, но все же… Кажется, Поля пошла на поправку. За все время пребывания в санатории приступ у нее случился лишь один раз и то – по приезду, после долгого и утомительного перелета. Все последующее время мама, звонившая Жене оттуда строго раз в день ради экономии денег на телефоне, восторженно рассказывала о чудесном обслуживании, внимательных и чутких врачах, восхитительном питании в номере Люкс и… Она тоже ужасно робела перед этим фактом, боясь радоваться раньше времени, но с невероятным, особенным трепетом в голосе сообщала, что врачи констатируют укрепление бронхов и легочных мышц Полины и в один голос твердят, что девочка идет на поправку.

Узнав об этом в первый раз, Женя даже заплакала в голос вместе с мамой в трубке, чем до зеленых инопланетян в скафандрах напугала отца, который влетел в комнату с дико вытаращенными глазами и, не задумываясь, выхватил трубку из дрожащих от плача Жениных рук, со всем ужасом этого мира загромыхав на всю комнату:

- Даша!!! Даша, что случилось??? ЧТО СЛУЧИЛОСЬ, ДАША, ПОЧЕМУ ЖЕНЯ ПЛАЧЕТ?!? ЧТО-ТО С ПОЛИНОЙ???

Полчаса после этого Жене с мамой на громкой связи пришлось успокаивать не в меру разбушевавшегося отца, а тот наконец, сообразив, что это были «слезы счастья», громко и очень нецензурно выругался, и, бросив в конце громогласное «ДУРЫ!», важно вышаркал из комнаты Женьки, которая уже вовсю хихикала, чувствуя себя как никогда счастливой.

И вот наступил момент «Х», когда Женя, папа и верный Игорек отправились-таки в аэропорт, встречать своих родных и близких дам. Поля и Дарья Федоровна гордо вышли из пункта выдачи багажа последними, таща с самыми что ни на есть воодушевленными, сияющими лицами не только два своих чемодана, но и невесть откуда взявшийся третий – как крикнула мама на ухо Женьке, чтобы перекрыть счастливые визжания Полины, изо всех сил душащей в объятьях позеленевшего Игорька, – это были сувениры для всех родственников и Сережи, конечно.

Мама ни на секунду не забывала, что этими путевками и значительному шагу к выздоровлению дочери они обязаны именно ему, и каждый раз интересовалась по телефону, все ли у него хорошо, и рассуждала на тему, что бы ему такого особенного привезти.

После продолжительных звонких и очень радостных приветствий, затянувшихся на добрые полчаса, Эдуард Петрович, наконец, вытащил свое гомонящее семейство из аэропорта и погрузил в тот самый, идеально выскобленный и вылизанный «Фольксваген», после чего привез весь птичий двор домой, где шум спокойно достиг недосягаемых пределов и децибелов, сопровождаясь еще топотом, прыганьем и безудержным хохотом.