Высокоточная смерть

Рослый младший сержант перебрался сначала в соседний двор, причем сделал это достаточно ловко, потом Соломин попросил его «притормозить» и, подойдя к забору с малой саперной лопаткой в руке, дал приказ к преодолению препятствия. Константин перепрыгнул через забор, оттолкнулся двумя ногами и пролетел дальше, каким-то образом попав в мои объятия, И я сумел как следует рассмотреть, несмотря на темноту, его лицо. Это был, несомненно, опытный контрактник, уже несколько сроков прослуживший в спецназе. На лице были заметны шрамы, среди которых я без проблем выделил несколько шрамов от осколков подствольного гранатомета. Но долго рассматривать младшего сержанта у меня не было причины. Я следил за действиями старшего лейтенанта Соломина, который после приземления командира третьего отделения посветил на землю фонариком и провел лопаткой линию на земле на десяток сантиметров дальше глубокого следа. А после этого начертил прямоугольник высотой в полтора метра и шириной в два с половиной.

– Костик! Твое отделение копает яму. Глубина – сантиметров сто пятьдесят – сто шестьдесят. В темпе! Землю относим в огород на грядки. Грядки потом выравнивать, чтобы свежая земля в глаза не бросалась.

– Старлей! – понял я, какую ловушку готовит противнику Соломин, но пожелав подправить его. – Это будет готовый окоп, откуда бандитам удобно будет стрелять, удобно и укрыться. Рискуешь…

– Никак нет, товарищ подполковник. Мы закроем яму листами железа. Я видел, за домом листы старого кровельного железа сложены. Так накроем, чтобы листы проваливались. А на дно набросаем дров из поленицы. Половина поленицы туда уйдет. Кто в яму попадет, металлические листы провалятся, бандиты о дрова ноги себе переломают, а другие, кто будет им на шеи падать, тоже что-то себе сломают. А я между домом и забором, на пять метров в сторону от ямы, в малину пару парней посажу с гранатами. Если что, они по «РГД-5» в эту яму бросят и еще пару через забор, если понадобится…

Солдаты третьего отделения во главе с младшим сержантом контрактной службы Константином за работу принялись активно. Вместо пологов использовали плащ-палатки, которые сразу расстелили, где им и показал командир отделения. Я и опомниться не успел, как все было завершено. На дно быстро перенесли больше чем половину поленицы. Сверху яму накрыли ржавыми листами кровельного железа и присыпали землей вперемешку с травой. Ловушка была готова.

Командир взвода сам назначил двоих бойцов, которым приказал подготовить гранаты и даже проверил, чтобы они по ошибке не вздумали воспользоваться гранатами «Ф-1»[14], что будет опасно для всех.

Едва работы были завершены, со стороны оврага раздался громкий сдвоенный взрыв. Временной промежуток между первым и вторым составлял не более половины секунды, но все же определить, что взрывов было два, для любого опытного уха труда не составило.

– Сейчас побегут… – предрек старший лейтенант. – Если там, конечно, осталось кому атаковать.

Мы ждали, затаившись и приготовив автоматы. Но в соседних дворах стояла тишина. Замкомвзвода устроился на сеновале, откуда имел возможность наблюдать в бинокль. Но от него сообщений не поступало.

Подполковник Балакирев перебрался ко мне ближе и проворчал:

– Ну что же они! Идти вперед уже некому, что ли? Всех осколками разнесло?

– Я пойду, гляну… – решил старший лейтенант.

– Иди, – согласился я. – Только пару бойцов с собой прихвати.

Соломин назвал два имени, приказал следовать за собой, тихо поднялся и двинулся в сторону огорода, где не требовалось перебираться через заборы и можно было только под прясло нырнуть. Два солдата так же неслышно скользнули мимо нас и устремились вслед за своим командиром взвода.

У меня в это время пискнула трубка. Но я прекрасно помнил, что все звуки выключил, звонок перевел в режим «вибро», как всегда делаю перед боем, и что это за писк раздался, понятия не имел. Пришлось вытащить трубку, чтобы проверить. Оказалось, что пришло СМС-сообщение. Но я же прекрасно помнил, что отключил оповещение!

Как приходят сообщения с «тревожной кнопки», я не знал. Возможно, они мои указания смартфону игнорируют. Пальцы у меня начали подрагивать от волнения. Никогда со мной такого не было. В самых критических ситуациях я всегда сохранял голову в «ледяном режиме» и раньше подобного волнения не проявлял. Вероятно, сыграло свою роль волнение за Тамару. Трясущимся пальцем под взглядом Балакирева я открыл сообщение. Это и было, как я понял, сообщение с «тревожной кнопки»: «Николаев здесь».

И все… И больше ничего.

– От Тамары. Николаев там… – сообщил я Балакиреву, словно просил поддержки. И сам почувствовал беспомощность своего голоса.

– Поезжай. Один справишься и, кивнув в сторону оврага, спросил: или мы с тобой?

– Один… – ответил я коротко. – Но кто же тогда здесь, по ту сторону?

– Здесь, как я думаю, Боб со своей десантурой. Если они еще живы, в чем я не уверен. Мины могли всех в клочья разнести.