Высота

Годек взглянул на часы. Была половина первого. Сынишка ложится спать, а жена, наверное, начинает делать соломку. В шесть придут гости. Он улыбнулся.

Машина остановилась перед зданием штаба. Годек последний раз затянулся сигаретой и открыл дверцу.

— Вот и приехали. Этот парень чуть не испортил мне праздник.

— А что отмечаешь? — спросил Хмелик, чувствуя некоторую неловкость.

— День рождения. Двадцать пять!

— Тогда с днем рождения тебя! Желаю всего наилучшего. — Хмелик пожал Годеку руку. — Тебе сегодня повезло.

— А вы не хотите прийти? Вина и закуски хватит. Приходите в шесть.

Майор покачал головой:

— Нет, спасибо. Я с удовольствием бы сейчас поспал. Все-таки сутки отдежурил. Хорошего тебе праздника. Будь здоров!

Хмелик посмотрел вслед Годеку, когда тот направился в здание штаба. Ему подумалось, что, если бы поручик опоздал с маневром на какую-то долю секунды, он бы уже никогда больше не отмечал свой день рождения…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

В конце марта солнце еще было не в силах растопить лежащие по берегам реки льдины, но первые же апрельские дни ознаменовали наступление необычно теплой весны. Разлившиеся реки уносили прочь-все, что попадалось им на пути, — ветви, корни, бревна. Берега, поля и луга покрылись нежной светло-зеленой травкой.

Припекало солнце, и мальчишки из окрестных деревень уже в апреле начали купаться в речке. Их голые тела поблескивали в воде, словно в узкой струе ртути, на которую была похожа река, если смотреть на нее из самолета. Слезак видел эту картину каждый раз при взлете, и ему всегда в подобные минуты вспоминалось детство, проведенное на берегах холодной и темной речки Плоучнице, вода которой считалась лечебной.

Своими воспоминаниями о прошлом он пытался подавить волнение, которое в последнее время овладевало им, как только он садился в самолет. Приближался важный для всех момент. После недавнего случая с Иркой Годеком в эскадрилье да и во всем полку разговоры так или иначе шли вокруг установления рекорда высоты. В ближайшее время командир полка должен был назначить время и назвать фамилии, летчиков. Но перед этим Слезаку, новому командиру звена, пришлось пережить несколько неприятных минут.

Однажды вечером, в начале апреля, в общежитии появился Годек. Вид у него был расстроенный. Он озирался по сторонам, посматривал на часы. Слезак удивился: Ирка после своей женитьбы в общежитие ни разу не заходил.

— Я скорее ожидал бы увидеть у себя дальних родственников, чем тебя, — с удивлением проговорил Слезак. — Садись, я один дома. Яно опять помчался к своей фее.

— Это хорошо, что мы одни, — пробормотал Годек и уставился в пол. — Я, Радек, пришел почти по служебному вопросу.

— Может, оставим служебные вопросы до утра? — предложил Слезак.

— Нет-нет. Лучше сейчас.

Слезака удивило необычное волнение Годека. Чтобы немного успокоить друга, он произнес грубее, чем обычно:

— Ну говори, что там у тебя?

— Дело такое… — медленно начал Годек. — Не знаю, как сказать…

— Кого касается твое дело? — спросил Слезак официальным тоном.

— Меня, нас, авиации.

— Вот так номер!

— Нелегко мне было решиться на этот разговор, но прошу понять меня правильно.

— Я не знаю пока, о чем идет речь. Давай не тяни.

— Послушай, Радек, сейчас решается вопрос о том, кто из нашего звена совершит испытательный полет. Я знаю, что ты полетишь обязательно. Больше двух Старик не выделит. Возможно, сначала ты будешь один, а потом полетит пара. Тогда полетишь опять ты и кто-то из нас двоих — я или Яно. Ну и я…

Слезак прервал его:

— Если ты хочешь уговорить меня, чтобы я взял тебя или подействовал на Старика в твою пользу, то зря стараешься. Я от тебя такого не ожидал. Яно никогда бы так не поступил. Жаль, что здесь его нет, не знаю, как бы он к этому отнесся. Это не по-товарищески. К тому же не я это решаю.

— Но я как раз и хочу, чтобы летел Яно.

— Ах вот как! Это другое дело.

— Нет, все не так, как ты думаешь, — тихо продолжал Годек. — Я хочу просить тебя… если командир полка решит насчет меня… просто я не смогу полететь…

Слезак встал и прошелся по небольшой квадратной комнатке. Особенно тут не разгуляешься, но несколько шагов надо было сделать, чтобы успокоиться.

— Послушай, Ирка, первое апреля вчера было, — произнес он официальным тоном.

— Я говорю серьезно, — сухо ответил Годек. — Я попросту сдаюсь. Никто не может меня заставить. И тебе я докладываю об этом как командиру. Вот и все… Мне хотелось объяснить все тебе, но получилось, как видишь, иначе.

— Важен результат, а не объяснение, — вздохнул Слезак и вновь уселся на стул. Взглянув на друга, он продолжал: — Что ты валяешь дурака? Что тебе втемяшилось? Еще ничего не решено, а ты нюни распустил. Может быть, я один полечу. Ведь ничего не известно. Так что успокойся.

Годек обхватил голову руками и вздохнул:

— Пусть летит тот, кто хочет, а я не полечу. Не хочу.

— Не верю, — отрезал Слезак и взял сигарету.

— Не могу, — произнес Годек.

— Ты здоров как бык. Ну назови же мне причину!

— Я не могу из-за жены. Она против.

Слезак чуть не рассмеялся, но в глазах его промелькнул злой огонек.