Высота

— Да, это неожиданность. Как тут не удивляться? — Она замолчала, ожидая, что он скажет. Но в трубке слышался только треск. — Алло! — крикнула, она раздраженно.

— Все… все ли в порядке в отделении?

— Еще не знаю. Я только что пришла. Сейчас пойду проверю. А теперь простите, меня ожидают коллеги… надо принять дежурство.

— Ну хорошо… — неуверенно произнес он, и снова наступила тишина.

— Вам что-нибудь нужно, товарищ Данек?

— Нет, спасибо. Я у себя. Зайду к вам попозже.

Она положила трубку и вытерла со лба капельки пота, которые выступили, пока она говорила с доктором. Она нарочно сказала ему, что ее ждут дневные сестры. К этому времени их след давно уже простыл. Если бы доктор Данек вздумал сейчас прийти, он бы очень рассердился. Но не могла же она сказать ему, что обе сестры поторопились поскорее уйти! Итка не любила лгать, но и усложнять кому-то жизнь тоже было не в ее правилах.

Вздохнув, она принялась за работу. Сначала пошла по палатам. Больные приветствовали ее улыбками или дружескими взглядами.

Войдя в палату номер 215, где находился только один больной, которому недавно ампутировали ногу, она оцепенела. Солдат лежал на кровати вытянувшись и тяжело дышал. Она подошла к нему и прикоснулась к его лбу. Он был холодным и влажным. Парень стонал. Итка откинула одеяло. Худое тело больного было в поту, повязка пропиталась кровью.

— Сейчас, сейчас мы вам поможем, — прошептала она и побежала в свой кабинет к телефону. — Доктор, плохо больному с ампутированной ногой, палата номер двести пятнадцать!

Данек, ничего не ответив, положил трубку. Возвращаясь в палату, Итка проклинала Миладу и Здену. Ну хоть бы что-нибудь ей сказали!.. Наверное, они сделали это умышленно, чтобы поставить ее в неприятное положение. Но как же они могли пойти на такое!

Она посмотрела на часы. После смены дежурства прошел почти час. Небрежное отношение к работе было очевидным. Она теперь никому не докажет, что не виновата.

Когда она вошла в палату, доктор Данек уже был там. С минуту он ощупывал рану, потом выпрямился и посмотрел на стоявшую в оцепенении Итку. Они вышли в коридор. Данек был серьезен.

— Я должен позвонить начальнику, ампутацию делал он. Это, собственно, не мой пациент. Приятного мало, но ничего не поделаешь. Позвоните в операционную, пусть приготовятся.

Итка кивнула и пошла по коридору, но он остановил ее вопросом, которого она все время ждала:

— Когда вы принимали дежурство от ваших коллег, они сообщили вам об этом больном?

Итка напряглась.

— Они сказали мне об этом, как только я пришла, но потом меня немного задержали, — ответила она.

— Задержали! — повторил он недовольно. — Есть ли хотя бы соответствующая запись в книге передачи дежурств?

— Нет, — прошептала Итка, опуская голову.

— Теперь не время заниматься этим, но с теми двумя я разберусь.

— В этом виновата я, — возразила Итка.

— Ну хорошо, хорошо! — сказал он нервно, очевидно, разочарованный тем, что она отвергла его протекцию. — Не будем понапрасну терять время. Часам к десяти сварите мне, пожалуйста, кофе. К этому времени мы уже, наверное, закончим.

Он повернулся и заспешил в ординаторскую, где ему предстояло вести по телефону неприятный разговор с начальником.

Приблизительно в то же время, когда доктор Данек звонил по телефону, майор Скала, начальник смены на командном пункте, приказал оператору проверить телефонную связь. Молодой поручик произнес обычное «есть» без всякого энтузиазма. Для этого были свои причины. Впереди целая ночь, а майор Скала вообще не хотел знать, что такое усталость, поручик же отвечал только за радиосвязь и проверять телефонную связь, как какому-нибудь телефонисту, ему вовсе не хотелось. Поэтому он с видимой неохотой взял трубку одного из аппаратов и набрал номер.

— «Шипка сто тридцать два» и «Шипка сто тридцать три» в порядке, — доложил он, кладя трубку.

Это были позывные поручиков Слезака и Владара.

Первые три часа дежурил Слезак, в это время Владар мог отдыхать. Но они вместе сидели в креслах и читали. Слезак никак не мог сосредоточиться на содержании книги: его беспокоил прошедший медосмотр. Теперь он уже вообще не был уверен, правильно ли поступил. Градусник, который, как всегда, подал ему молодой доктор, он держал под мышкой, так слабо прижимая, что ртуть почти не сдвинулась с места. После обеда Слезак хорошо выспался, поэтому на его лице не было заметно никаких следов усталости или вялости. Но сейчас его начала одолевать лихорадка. Несмотря на то что в комнате было тепло, он готов был взять плед, который лежал на кровати, и набросить его себе на плечи.

Время от времени Слезак посматривал на своего друга и думал, не сказать ли ему о том, что с ним происходит. Он не ждал ни помощи, ни совета, просто хотел с ним поговорить. Но потом он пришел к выводу, что, узнав о его состоянии, Владар, конечно, несмотря ни на какие уговоры, доложит об этом на командный пункт. Он даже был уверен в этом. Слезак решил молчать и продолжал сидеть за столиком, прикрыв глаза, потому что головная боль усиливалась. Со стороны казалось, что он засыпает.