Высота

Слезак в ответ лишь что-то промычал, медленно собрал и сунул в портфель смятую бумагу. Расплатившись, он вышел на Дейвицкую площадь. В его распоряжении оставалось еще три часа.

Было начало ноября. Люди уже надели теплые пальто и куртки. Лица их были неприветливы. Таким же было и небо, с которого моросил надоедливый мелкий холодный дождь.

«Самое время принять горячий душ, а потом в постель, отведав чаю с ромом», — подумал он. И так ему вдруг захотелось этого, что он едва удержался, чтобы не пойти на вокзал и не купить билет до Ческа-Липы, где находится спокойный и уютный отчий дом… Домой он всегда ездил с радостью. За равниной у Нератовице автобус взбирается к виноградникам возле города Мельник, затем за Мельницким замком спускается к месту слияния Лабы и Влтавы… Здесь находится самое красивое место во всей Чехии. Слева, за речными далями, возвышается гора Ржип, которая хорошо видна при ясной погоде. Потом дорога петляет по живописной Кокоржинской долине к Дубе, от которой рукой подать до Липы.

На горизонте появляется Кокоржин, Гоуска, могучий Бездез. Неожиданно перед вами вынырнет треснувшая скала замка Естршеби. Вдали вспыхнут яркие огни Шпичака, Козела, а потом и Ральске. Все эти места поручик хорошо знал с самого детства, а став летчиком, здесь же не раз приземлялся и взлетал.

Он решил, что сразу же, как только узнает решение, каким бы оно ни было, поедет домой.

На вокзал Слезак пришел за час до отхода поезда. Набрав побольше газет в киоске, он устроился в купе. Было холодно; печки только что затопили, но он, увлекшись чтением, перестал обращать внимание на холод.

На второй странице газеты «Руде право» публиковалось сообщение министерства иностранных дел, в котором с двухмесячным опозданием излагалась нота протеста правительства республики по поводу нарушения воздушного пространства ЧССР в конце сентября 1960 года.

Он улыбнулся. В памяти всплыл тот скучный субботний день, когда он, не сказав о недомогании, заступил на боевое дежурство. А потом был старт… Теперь ему казалось, что все это произошло давным-давно.

Поезд тронулся. В купе никого больше не было, так что можно было попытаться подремать. Поручик пристроил в углу купе портфель, сел поудобнее и закрыл глаза. Через какое-то время его разбудил голос проводницы.

— Скажите, пожалуйста, где мы находимся? — спросил ее поручик сонным голосом.

В ответ она молча кивнула на окно, за которым виднелось большое здание вокзала.

— Еще только Колин? — произнес он удивленно.

— Мы же не в самолете. Но она вас дождется, — улыбнулась проводница и тут же ушла.

Поручик усмехнулся: многие люди, как и эта женщина, считают, что у офицера-летчика его возраста нет иных забот, кроме как не опоздать на свидание. Итак, значит прошел всего час. Совсем близок тот момент, когда он узнает, как решилась его судьба.

По путям станции, пробивая пелену дождя, прогромыхал скорый поезд. Слезак встал, чтобы размять затекшие ноги. Скоро конец пути. Он открыл омытое дождем окно и высунулся в холодную сырую тьму. Перрон терялся вдали в полумраке желтоватого света. Редкие пассажиры прятали носы в воротники. И тут внимание поручика привлекла девушка, стоявшая за стеклянной дверью здания вокзала. Рядом с ней был плечистый мужчина среднего роста. Он говорил ей, видимо, что-то важное, подкрепляя свои слова жестикуляцией. Девушка рассеянно кивала и поглядывала на перрон, где стояли мокрые вагоны скорого поезда. Радек зажмурил глаза. Ему почудилось, что это Итка. Но это была не она.

Наконец поезд тронулся. Поручик оделся, взял портфель и небольшой чемоданчик и вышел в тамбур. В темноте промелькнули огни, поезд с грохотом миновал мост и вскоре остановился.

До военного городка Слезак добрался на такси. Бесконечную дорогу на городском автобусе он бы не вынес. Возле ярко освещенных ворот поручик предъявил пропуск. Солдат открыл дверь и небрежно козырнул.

Слева от ворот виднелись приземистые здания общежития. Большие двустворчатые окна смотрели желтыми огнями в дождливую темноту. Он взглянул на правое крыло одного из зданий: Владар был дома! Из коридора, вдоль которого семейные женщины развесили детское белье, доносились звуки радио, детский плач, песни.

Слезак подошел к комнате Владара и постучал.

— Да, — послышался голос Яна. Когда поручик вошел, он даже не обернулся. — Это ты, Йожа? — спросил Владар, решив, что пришел Матоуш.

— Нет, это я, — ответил Слезак, и Владар медленно, словно испугавшись, обернулся.

— А я тут письмо тебе пишу, — произнес он вставая. — Здравствуй, Радек! Наконец-то ты вернулся!

Они поздоровались. Слезак снял фуражку и стряхнул с козырька капли дождя. Пройдут секунды, и он узнает решение… Время текло страшно медленно, и Слезак боялся нарушить тишину.

— И что ты мне пишешь? — спросил он, и голос его прозвучал неуверенно.

— Ну нет, — выдавил Владар, — это военная тайна.

— Яно, как все это… Комиссия уже заседала?

— Да, — проронил Владар. — И вынесла решение.

В комнате было невыносимо душно и влажно, но у Слезака в этот момент пересохло в горле.

— Разрешили мне… хоть летать-то?