Высота одиночества

Едва Крылов открыл дверь, как Рината сразу же поднялась в гостевую комнату. Будучи уверенным, что она еще сильнее расстроится, Игорь боялся заводить разговор. Эти тайны мадридского двора начинали порядком надоедать, может, надо побеседовать с Богославской и прямо спросить, за что Рината ее так презирает?

На автомате он щелкнул кнопку чайника и отправился в ванную. Теплый душ – отличное средство прогнать усталость и выбросить из головы ненужные мысли.

А спустя полчаса Игорь нашел – уже в своей комнате – Ринату, уютно расположившуюся на его постели и медленно потягивающую прямо из горлышка коллекционный коньяк, еще недавно украшавший бар Крылова.

Игорь застыл посреди спальни, обернутый в полотенце.

– Что ты делаешь?

– А что, не видно? – Рина пьяно улыбнулась, выставляя руку с бутылкой. Взгляд беззастенчиво прошелся по его груди, скользнул по твердому животу с ненавязчиво просматривающимся рельефом пресса и дорожкой волос, убегающей под махровую ткань. – Присоединяйся!

Она и не думала отворачиваться. Напротив, с досадой прищурившись на полотенце, оглядела бедра и крепкие ноги, подняла голову и, тихонько выдохнув, мимолетным движением облизнула нижнюю губу. Поднесла бутылку ко рту, сделала большой глоток коньяка и сморщилась.

Крылов схватил с вешалки халат и вышел из комнаты. От пристального взгляда Ипатовой ему снова стало не по себе. Не то чтобы не привык к женскому вниманию, но Рина… Рина – это совсем другое. И глаза ее синие, и вечно кривящиеся губы, и кончик розового язычка…

Вернулся и уверенным шагом направился к ней.

Взял за руку и скомандовал:

– Поднимайся.

– Никуда я не пойду! – Рина упрямо вырвалась. – Сядь, – похлопала по покрывалу рядом с собой. – И не смотри на меня осуждающе. Я не пьяная. Я вообще не пью, я же спортсменка, – прижимая к груди коньяк, проговорила она.

– Конечно, не пьешь! – Оценив количество горячительного в бутылке, Крылов развел руками и сел-таки рядом. – Рин, что, все настолько плохо?

– Плохо, – с готовностью кивнула она и уткнулась в плечо Игоря. – Поэтому не ворчи. Лучше тоже выпей, мне не так стыдно завтра будет с опухшим лицом на глаза Савченко показываться.

Игорь усмехнулся. Конечно, вдвоем веселее.

– Эх, давай сюда. – Забрал у Ринаты коньяк и глотнул. – Гадость! – поморщился он. – Хоть бы лимончик взяла, что ли.

– И без лимончика пойдет, – хихикнула она.

– Вот чего ты паришься, Рин? Да пошли ты всех к чертям собачьим! И Бердникова, и Богославскую. Они тебя недостойны, а ты нервы себе мотаешь.

– Алла Львовна – хороший тренер… Нет, даже самый лучший!..

– Не сомневаюсь в ее профессиональных способностях, – вздохнул Крылов, поглаживая спину девушки, – но, по-моему, именно ее человеческие качества оставляют желать лучшего…

– А что ты знаешь?! – взвилась Ипатова, отталкивая его. – Ничего!

– Тогда расскажи! Легче станет.

– Нет, – подняла голову и встретилась с ним взглядом. – Я справлюсь. Правда. Лучше ты… ты расскажи о себе, – внезапно попросила Рината, как обычно, кривовато улыбнувшись.

– О себе?

– Угу. Например, о семье, о детстве. Мне ведь ничего о тебе, по сути, неизвестно…

– Да что там. – Крылов погрустнел и отпил из бутылки. – Отца не помню. Мама всегда говорила, что он умер, но мне почему-то кажется – он элементарно нас бросил. Не выдержал, наверное, маминого характера. Ей пятьдесят, а она никак не успокоится: мотается в Милан за модными шмотками, в Париже ищет новую любовь, а в России не была уже года два. Как малый ребенок, ей-богу.

– Но она любит тебя?

– Любит. Иногда кажется, что слишком. И фигурное катание – ее идея! Представляешь, – засмеялся Игорь, – насмотрелась соревнований и повела на каток, твердо решив сделать из сына олимпийского чемпиона…

– Она у тебя хорошая, – в голосе Рины чувствовались нотки грусти. – А у меня с родителями не заладилось. Детский дом, нянечки вместо родных теплых рук… Иногда сидела у окна и рассматривала прохожих… Всегда жутко завидовала детям на улице. Каждого держала за руку самая настоящая любящая мама. А меня родители бросили. Дескать, не нужна.

– Почему ты так думаешь? Может, случилось что-то…

– Мать написала от меня отказ прямо в роддоме, – резко прервала Игоря Рината. – Дай! – потянулась к бутылке.

– Хватит. – Игорь поставил спиртное на пол и повернулся к Рине. – А ты никогда не хотела ее найти?

– Кого?

– Мать!

– А смысл? Игорь, я никогда ее не прощу! – угрюмо ответила Рината и, перегнувшись через него, дотянулась до коньяка. – Тем более… – Ипатова многозначительно глянула на него снизу вверх, – …ты же рядом. Я больше не одна.

Рука Игоря повисла в воздухе в паре сантиметров от ее спины. Что она творит? Тем временем Рина уселась, прижимаясь к его бедру, морщась, отпила еще пару глотков и, нашарив на постели пробку, закупорила горлышко. Приткнула бутылку возле подушек и как-то странно посмотрела на него. Платье задралось на бедрах, полностью обнажая ноги и позволяя рассмотреть не только резинки тонких телесных чулок, но и кружевной край дымчато-голубых трусиков. Теснее придвинувшись к Игорю, она обхватила парня за шею.