Высота одиночества (СИ)

— Ну уж нет! — Рина подошла, встала перед ним и, шмыгнув носом, продолжила: — Твоя догадка оказалась верной. Действительно, Богославской и Бердникову я обязана своим появлением на свет. Что еще ты хотел узнать? Почему я их так сильно ненавижу?! — её голос был тихим, но Игорь чувствовал, как в ней разгорается пламя, тот огонь, что она сдерживала в себе несколько лет. — Им не нужен был ребенок, Игорь. Им нужна была машина для добычи золота. Они с самого детства меня оберегали, охраняли, а я по наивности думала, что это искренне… А оказалось — ложь! Правильно! — Рината ударила кулаком по столу и сощурилась от боли. — А зачем со мной возиться-то с маленькой?! Пеленки менять, кормить, гулять! Слушать мои истерики по ночам! Лечить меня, когда я болею, тратить на меня свое драгоценное время! За них это сделали нянечки в детском доме. А когда я подросла, они к себе забрали и начали… начали лепить из меня великую спортсменку… — Рината обессилено привалилась к стене и закрыла глаза, напрасно пытаясь сдержать рвущиеся из груди рыдания. — Моя жизнь оборвалась, когда Бердников пришел ко мне в больницу после Ванкувера и заявил, что он мой отец. — Она смотрела на Игоря, и глаза ее были полны боли. — А Богославская… Я мечтала, чтобы она была моей мамой. И вот… — Рина, усмехаясь, развела руки. — Бойся своих желаний, — хрипло засмеялась, а по лицу, вопреки этому рваному надломленному смеху, слезы все текли и текли. Слезы боли и отчаяния. Те самые, которые она за эти четыре года так и не смогла выплакать, которые ей не дали выплакать. Игорь поднялся и обнял её.

— Прости меня, Игорь. — Она обхватила его шею руками и крепко прижалась к нему. — Я испугалась! Никто… — её горячий шепот опалял его шею, — никто не знал об этом. Мне стыдно за то, что они мои родители, мне больно, что они мои родители, и ненависть моя к ним — самое реальное чувство, которое я когда-либо испытывала!..

— Успокойся, пожалуйста, не плачь.

Он гладил её по взъерошенным волосам и не знал, что делать дальше. Услышанное не укладывалось у него в голове. Она раскрыла ему свою тайну, вот только стало ли ему от этого легче?.. Правда оказалась слишком отвратительной, слишком угнетающей. Он поверить не мог, как люди в здравом уме могли додуматься до такого. Ладно Бердников, но Алла Львовна…

— Что я им сделала! Зачем она меня родила? — плакала Рината, уже не сдерживая слезы. Все накопившееся в ней наконец нашло маленькую щелочку и хлынуло в нее, ударилось со страшной силой. Под напором так долго хранимых внутри, сдерживаемых, спрятанных от чужих глаз эмоций, щелочка быстро превращалась в огромную рану — пульсирующую и кровоточащую. Горечь, отравленная непониманием, обидой и отчаяньем, струилась сквозь нее, но от этого в душе Рины не становилось светлее. Она не ощущала ни облегчения, ни смирения, только эгоистичное желание выплеснуть свои чувства, хоть ненадолго ощутить себя слабой. — Лучше бы аборт сделала! Господи, зачем я появилась на этот свет?..

— Всё, успокойся. — Игорь поцеловал ее в лоб, обнял чуть крепче, потом усадил на стул. Погладил по плечам. — Не говори так никогда. Ты красивая, талантливая. У тебя есть жизнь, и ты можешь добиться всего, чего захочешь. А они… Они не стоят твоих слез.

— Я это себе почти четыре года говорю, — судорожно втянув в легкие воздух, Рината попыталась остановить истерику. Стерла ладошками соленую влагу и посмотрела на Игоря. Голова болела, нос заложило, а глаза горели. Она представила, как сейчас выглядит со стороны. Жалкая неврастеничка, так и не сумевшая примириться с прошлым. Трусиха, которой проще сбежать от проблемы, наплевав на месяцы упорной работы, чем решиться на откровенный разговор. Дождалась, когда ее приперли к стенке, загнали в тупик… Но в данный момент ей было все равно. Сглотнув, она попросила: — Можно попить?

Игорь кивнул. Нашел в шкафчике чистую чашку, налил из чайника еще теплую воду и протянул Ринате. Икая и все еще всхлипывая, она сделала несколько глотков и вернула ему чашку.

— Спасибо, — прошептала она.

Слезы отступили, но эта грань была такой тонкой, что Игорь не решался продолжить разговор. Ему хотелось снова прижать её к себе, но он боялся, что она опять заплачет. В глазах у нее еще стояли слезы, и он видел, как трудно ей сдерживать их. Возможно, ему стоило дать ей как следует выплакаться, но что-то подсказывало, что это сделало бы ее излишне уязвимой. Позже. Не так сразу. Рината слишком долго выстраивала внутри себя оборонительную стену, утыканную шипами и битым стеклом, чтобы в один момент освободиться от гнета. Он не хотел делать ей еще больнее и именно поэтому так и остался стоять возле плиты. Они молчали, и молчание это начинало напрягать, но раздавшийся звонок мобильного разорвал тишину. Игорь нашарил телефон в кармане куртки и нахмурился, увидев на экране номер супруги Николая Петровича. Сердце его учащенно забилось, предчувствуя что-то недоброе. Странно… Жена Савченко никогда не звонила ему просто так, а если по делу… Почему звонит она, а не сам Николай Петрович?..