Высота одиночества (СИ)

Пустой каток остался за спиной. Рината шла по холлу, пытаясь совладать с мыслями, ощущениями и эмоциями. Разговор с Мироновым оставил после себя неприятный осадок и чувство жгучей неудовлетворенности. А уж его слова насчет Богославской… Слышал бы это Игорь! Да не приведи Господи, чтобы он это слышал! Но факт остается фактом — им нужен тренер. В одном Миронов был прав — уже конец октября… Остановившись возле одного из стендов, Рината достала из кармана мобильный и по памяти стала набирать номер, который уже давно стерла из записной книжки телефона. Восемь… девять… ноль… девять… Скорее почувствовав, чем услышав чье-то приближение, подняла голову и увидела Алису Решетникову. Та, одетая в короткую красную куртку, шла к раздевалкам и пристально, не скрываясь, смотрела на нее. Взгляд у нее был тяжелый, колючий, словно ей хотелось, чтобы Рина немедленно растаяла в воздухе или, на худой конец, провалилась сквозь землю. Но Рината только упрямо поджала губы и ответила ей таким же холодом. Сжав ремень объемной спортивной сумки, Алиса прошла дальше, а Рина стерла набранные цифры и убрала телефон обратно в карман. Она должна справиться со всем сама. Она должна научиться решать свои проблемы самостоятельно. Должна, раз уж она теперь сама себе выбирает и платья, и туфельки.

Войдя на каток, Рината стянула с шеи ярко-синий шарф. На волосах её блестели капельки воды, и она, тряхнув головой, провела рукой по влажной шевелюре. Недовольно скривила губы. Мало того, что поездка к Миронову обернулась феерическим провалом, так еще на подъезде к стадиону у таксиста закончился бензин, и ей пришлось шлепать под ледяным дождем несколько улиц. В Москве была то ли осень, то ли уже зима, и с неба ни то капало, ни то сыпало, доводя и без того раздраженную Рину до состояния плохо скрываемой ярости.

Рината подошла к борту и, оперевшись об него руками, посмотрела на лед. Игорь катал дорожку шагов из их короткой программы. Облаченный в черные тренировочный штаны и обтягивающую грудь темно-серую футболку с черными вставками в районе лопаток. Она залюбовалась им, чувствуя необъяснимую тревогу, и на минуту забыла о собственном гневе. От его катания исходила по-настоящему мужская сила. Оно было вдумчивым, взрослым. Каждое его движение, каждый акцент под едва слышную музыку, льющуюся из колонок — все это было естественно, это была жизнь. Его жизнь. Рина хотела было окликнуть его, но слова так и застряли в горле, и она продолжила наблюдать за собственным партнером. Впервые она сама задумалась о том, что ждет их дальше. После Олимпийских игр тоже есть жизнь, но какой она будет Рината знать не желала. Ей было страшно. Страшно тонуть в его тёплых руках, ощущать, как он медленно проникает в её душу. Как бы она ни старалась отгородиться, Игорь был слишком упрям, чтобы отступить. Вся её жизнь — это черное и белое, неделимое на нечто среднее. И она привыкла так жить — жить, прячась в темноте от любого проявления чувств. Потому что это слишком страшно — снова поверить, открыться и получить очередной плевок в распахнутую душу. После Олимпиады они пойдут каждый своей дорогой. При мысли об этом дыхание перехватило, а к горлу подступил ком. Судорожно выдохнув, Рината шмыгнула носом и расстегнула куртку. Стянула с себя и кинула на скамейку.

— Игорь!

Он наконец увидел её. Уперев руки в бока, поехал к борту, затем остановился рядом с Ринатой и пристально всмотрелся в её глаза.

— Миронов отказался, — она решила не ходить вокруг да около. — Ты был прав.

— Надеюсь, ты оставила его в живых? — не в силах спрятать улыбку, сказал Крылов.

— Очень смешно, — пробурчала Рина. — Я была уверена, что он согласится.

Ей было неприятно принимать поражение, неприятно говорить Игорю о том, что он оказался прав, а, что еще хуже — понимать, что иного выхода, как идти к Богославской, у них нет. Ей претила сама мысль об этом, но если рассуждать здраво, эта женщина — единственный человек, который знает её возможности, знает, как вернуть стабильность акселю. Если отбросить личное, она идеальный вариант, вот только этого личного между ними с Аллой Львовной слишком много.

— Я согласна на Богославскую, — поджав губы, наконец сказала Рината.

Брови Игоря, слегка изогнувшись, вернулись в прежнее положение:

— Ты согласна… А она? Думаешь, Алла Львовна согласится?

— Ей некуда деваться, — резко заявила Рина, задрав подбородок. — Ты ей позвонишь и скажешь, что мы будем тренироваться у неё.

— Я?.. — усмехнулся от такой наглости Игорь.

— Ну не я же!

— Она ТВОЯ мать!

— Она мне не мать! — прошипела Рината. — Не мать и никогда ею не была. И да, ты позвонишь ей и скажешь, что мы хотим у неё тренироваться. — Она оттолкнулась от борта ладонями и направилась в подтрибунное помещение.

— Ипатова! — Игорь выбрался со льда, быстро нацепил чехлы и пошел следом. Эта девушка раз за разом своими поступками ставила его в тупик. Она хоть сама понимает, что творит?! — Рина, стой!

Рината остановилась и повернулась к нагнавшему её Игорю.

— Я не хочу сама ей звонить, — как-то растерянно произнесла она.