Высотка

Не оглядываясь, он встал, сунул пистолет за пояс штанов, проверил узор на груди и плечах, перелез через баррикаду и вернулся на лестницу, оставив за спиной тихую стоянку и молодую женщину у желтого озера.

Лестница была устлана ковром, который приглушал шаги. Добравшись до 37-го этажа, Уайлдер ощутил, как ледяной воздух с открытого неба омывает его обнаженное тело. Отчетливо доносились крики чаек. Когда пес заскулил, отказываясь идти дальше, Уайлдер отпустил его и проводил взглядом.

37-й этаж был пустынен. Истощенный Уайлдер, не размышляя, нашел пустую квартиру, забаррикадировался в гостиной и провалился в глубокий сон на полу.

18. КРОВАВЫЙ САД

В трех этажах над ним, на открытой крыше, Энтони Ройялу, напротив, спать совсем не хотелось. Он наконец был готов присоединиться к птицам и стоял у окна пентхауса, глядя на далекое устье реки. Омытый недавним дождем, утренний воздух был чист, но морозен, и река вытекала из города, как поток льда. Ройял уже два дня ничего не ел, однако отсутствие пищи не истощило его, а, наоборот, напрягло все нервы и мышцы. Крики чаек наполняли воздух и будто впечатывались в открытые ткани мозга. Птицы, непрерывно срываясь с оголовков лифтовых шахт и перил, взмывали вверх расширяющимся вихрем и снова ныряли к саду скульптур.

Теперь Ройял понимал, что птицы зовут его. Собаки убежали — стоило их освободить, они ринулись вниз по лестницам и коридорам; осталась только белая овчарка. Пес сидел рядом с хозяином у открытого окна, завороженный движением птиц. Раны уже зажили, и густая северная шерсть была снова белой. Ройялу не хватало красных пятен, как не хватало кровавых отпечатков рук на постиранной миссис Уайлдер куртке.

Немногие запасы пищи, с которыми Ройял заперся в пентхаусе, он отдал псу, но сам уже не ощущал голода. Три дня он не виделся ни с кем и был рад, что отделился от жены и соседей. Чайки, бурлящие облаком в воздухе, — вот истинные жители высотки. Сам того не понимая, именно для них он создал сад скульптур.

Ройял зябко поежился и вышел на крышу. Тонкий лен охотничьей куртки не защищал от ветра на бетонной крыше. На свету белая ткань казалась серой по сравнению с бледной кожей.

Чайки вертелись под ногами, крутя головами и вытирая клювы о бетон. Поверхность крыши была испещрена кровавыми полосами. Ройял впервые разглядел на карнизах и перилах эти знаки — символы кровавой тайнописи.

Вдалеке послышались невнятные женские голоса. В центре обзорной площадки, за садом скульптур, жительницы проводили публичный диспут.

Расстроенный их посягательством на частные владения и напоминанием о том, что он еще не один в доме, Ройял укрылся за стеной сада скульптур. Голоса звучали вокруг него, и похоже было, что женщины тут не впервые. Может, он спал во время их прошлых посещений, а может, из-за холодной погоды женщины перенесли место заседаний под защиту его пентхауса.

Вихрь птиц распался — чайки ныряли за край крыши. Пустив овчарку вперед, Ройял вышел из-за стены сада скульптур. Две женщины стояли уже в пентхаусе, одна положила руку на гимнастический тренажер. Поражала их непринужденная поза — они словно осматривали виллу, которую арендовали на отпуск.

Ройял отступил за оголовок лифтовой шахты. После длительного уединения с птицами и овчаркой вид пришлых людей угнетал. Лучше подождать в саду, когда пришельцы уберутся.

Толкнув заднюю калитку сада, он пошел между окрашенными геометрическими формами. Десятки чаек шли следом, с надеждой глядя на Ройяла, словно ждали от него подачки.

Он поскользнулся на мокрых плитках и, взглянув на ботинок, увидел, что к подошве прилип хрящик. Ройял отцепил его, опершись на бетонную скульптуру — шар в половину человеческого роста, выкрашенный в ярко-красный цвет. Птицы разошлись, освобождая ему место, и оказалось, что весь сад внутри покрыт кровью. Плиточный пол стал скользким от яркой слизи.

Пес, жадно принюхавшись, набросился на клочки плоти на краю небольшого бассейна. Потрясенный Ройял уставился на залитые кровью плитки, на свои окрашенные руки — и на белые кости, очищенные птицами.

Уайлдер проснулся вечером. Холодный сквозняк носился по пустой комнате, играя с газетой на полу. В вентиляционной шахте гудел ветер. Крики чаек смолкли, словно птицы улетели навсегда. Сидя на полу в гостиной, Уайлдер готов был поверить, что он — первый и последний житель высотки.

Поднявшись, он вышел на балкон. Далеко внизу на парковке виднелись сотни машин, прикрытые легким туманом — деталь, подтверждающая существование иного мира.

Слизывая с пальцев оставшийся на них жир, Уайлдер вошел в кухню. Шкафы и холодильник были пусты. Уайлдер вспомнил молодую женщину, тепло ее тела в лифте у бассейна, и задумался — не вернуться ли к ней. Ему помнилось, как она гладила его грудь и плечи, кожа еще хранила ощущение ее ладоней.