Высоцкий

По старой памяти Высоцкий часто наведывается к Синявским, в их коммунальную квартиру в Хлебном переулке. Там для него держат «персональную» гитару: ее когда-то подарили Маше, но ей она не понадобилась, а вот Высоцкий нашел применение инструменту. Его песни и устные рассказы усердно фиксирует в этом доме магнитофон «Днепр-5».

Пятнадцатого ноября он в очередной раз заглядывает к Синявским, и Маша вдруг объявляет: «Высоцкий, сейчас мы вас перевяжем голубой ленточкой и принесем в гости». Оказывается, они собираются на день рождения к лучшему другу — поэту и переводчику Юлию Даниэлю. Сели в такси, Высоцкий прямо тут и начинает свою программу: «Эй, шофер, вези — Бутырский хутор…». Водитель удивляется: вроде другой адрес называли.

У Юлика — большая компания. Много незнакомых людей. Всё ли можно им петь? Высоцкий перемигивается с Синявским: вроде бы тот дает добро. Звучат разные вещи, а для профилактики Высоцкий несколько раз повторяет «Песню про стукача»: «В наш тесный круг не каждый попадал…». Как бы с намеком: кто продаст — тому конец.

Синявский всякий раз от души смеется…

Первая четверть пути: блатные песни

Высоцкий-актер еще только приближается к настоящему дебюту, а Высоцкий-поэт уже подошел к первому промежуточному финишу.

Пятнадцатого октября 1964 года — на следующий день после премьеры «Героя нашего времени» (а также снятия с высоких постов Никиты Сергеевича Хрущева) — он проводит своеобразный смотр своего «войска песен». Записывает на магнитофон в более или менее хронологическом порядке сорок восемь песенных текстов — все свои, ни одного чужого. Можно считать, первое звуковое собрание сочинений.

Сколько здесь так называемых блатных песен, то есть песен, сюжетно связанных с жизнью криминального круга, а по языку — опирающихся на жаргон и просторечие?

С абсолютной точностью этого не скажешь, поскольку в этом своде есть промежуточные, пограничные случаи. Скажем, сочиненная еще в 1962 году и посвященная Артуру Макарову песня «Лежит камень в степи» явно выбивается из ряда. Это первая у Высоцкого и достаточно смелая вариация на сказочную тему. Здесь обыгрывается ситуация витязя на распутье — с той разницей, что «перед камнем стоят без коней и без мечей и решают: идти или не надо» не фольклорные персонажи, а люди реальные, несказочные. Причем все три дороги, по Высоцкому, заведомо безнадежны, счастливая возможность стать царем здесь даже и не предусмотрена:

Кто направо пойдет —
Ничего не найдет,
А кто прямо пойдет —
Никуда не придет,
Кто налево пойдет —
Ничего не поймет
И ни за грош пропадет.

Себя автор явно отождествляет с тем «дураком», который «пошел без опаски налево» (тут уж неважно, имеется ли в виду политическая «левизна» — или же это дань сказочной традиции: «налево пойдешь» — выбор, чреватый гибелью). В этой, первой, пожалуй, философской песне Высоцкого важна идея доверия к жизни, идея той внутренней свободы, что выше и глубже любого рассудочного «понимания»:

…Ничего не понимал,
Так всю жизнь и прошагал —
И не сгинул, и не пропал.

Не очень вписывается в «блатную» модель и песня «Так оно и есть…», где вернувшийся из лагеря персонаж оказывается в каком-то ирреальном, символическом городе без конкретных пространственно-временных примет:

Бродят толпы людей, на людей не похожих,
Равнодушных, слепых, —
Я заглядывал в черные лица прохожих —
Ни своих, ни чужих.

«Воровская» тема здесь сводится к двум строкам и растворяется в обобщенном философическом раздумье:

Так оно и есть —
Словно встарь, словно встарь:
Если шел вразрез —
На фонарь, на фонарь,
Если воровал —
Значит, сел, значит, сел,
Если много знал —
Под расстрел, под расстрел!

Сугубо отечественное официально-деловое выражение «идти вразрез» причудливо переплелось с обрывком французского революционного призыва «Аристократов — на фонарь!». А синонимом этого «демократического» лозунга становится рожденная уже Октябрьской революцией формула «под расстрел». Песня явно не «о жизни карманных воров», речь в ней о вселенской жестокости и тирании…

Но, так или иначе, не претендуя на арифметическую точность, можно сказать, что «блатной» массив в авторском репертуаре Высоцкого к этому моменту составляет примерно сорок песен. Четыре десятка историй, перетекающих друг в друга, перекликающихся, образующих вместе единый текст, своего рода роман с весьма небезупречным главным героем.